– Зачем? Мы очень вкусные?

– Слушайте, если желаете шутки шутить...

– Не просите меня быть серьезным в отеле, битком набитом взрослыми серьезными людьми, во всех других отношениях абсолютно разумными, которые, однако, твердо верят, будто инопланетные ящерицы летят сюда нас кушать. Это не я говорю, а они.

– Что ж, они и правы, и не правы. Нечто в самом деле старается сюда проникнуть, но хочет, так сказать, «кушать» больше в духовном смысле. Не перебивайте, послушайте, и, возможно, поймете.

Джек откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки.

– Хорошо, слушаю. Хотя всегда, слыша подобные вещи, не могу не вспомнить, как земля и человечество считались центром вселенной. Потом на сцену вышел Галилео.

– Понятно. Попахивает антропоцентризмом, но если до конца дослушаете, то увидите, что это не так.

– Давайте.

– Спасибо. Попробую представить картину в другом ракурсе. Вообразите войну двух гигантских немыслимо сложных сил. Где? Повсюду вокруг. За что? Не стану утверждать, будто знаю. Она идет так давно, что противники сами, возможно, забыли причину. Впрочем, это не имеет значения. Важно то, что на кону стоит бытие. Заметьте, не мир, не солнечная система, не вселенная, а само бытие. Значит, дело касается любых других измерений, миров, реальностей – которые существуют, поверьте. Наш уголок действительно ничтожное затерянное в пространстве захолустье, но он составляет часть целого. А желающий стать победителем должен завоевать целое.

Джек удержался от комментариев.

– Одна сила, – продолжал Рома, – решительно враждебна человечеству, другая нет.

Джек не удержался, зевнул.

– Я вам наскучил? – с недоумением спросил собеседник.

– Прошу прошения. Очень похоже на старые байки о борьбе Добра со Злом, Бога с Сатаной и прочее.

– Некоторые в самом деле так думают. Космический дуализм довольно банален. Однако тут дело другое. Заметьте, пожалуйста, что я вовсе не называю противную сторону – выступающую, если угодно, против Иного – «доброй». Я называю ее не враждебной. Сильно, честно сказать, сомневаюсь, будто человечество ее хоть сколько‑нибудь интересует, за исключением того факта, что его территория расположена на ее стороне космического фронта и она хочет ее удержать за собой.

Ох, мысленно вздохнул Джек. Наслушался за неделю бредовых теорий, определенно убедился, что что‑то творится, не связанное ни с инопланетянами, ни с Антихристом, ни с Новым Мировым Порядком, а неведомо с чем, но белиберда насчет Иного вообще ни в какие ворота не лезет.

– Значит, – вставил он, – все мы ввязались в большую рискованную игру.

Рома медленно покачал головой:

– У вас непревзойденный талант к приземлению вечных проблем.

– Я это уже слышал.

– Но, учитывая изложенное, не надо забывать о великом «или».

– Что имеется в виду?

– Или... все, что я только что говорил, абсолютно ошибочно, поскольку человек не способен понять логику и мотивы совершенно «иной реальности».

– Замечательно, – фыркнул Джек, желая стереть с физиономии Ромы самодовольное выражение. – Тогда ваши рассуждения не имеют ни малейшего отношения к этому. – И скрючил три пальца, повторив его жест.

– Напротив. Ваши шрамы оставлены тварью Иного.

– Созданной, как было сказано, на ваших глазах.

– На глазах? Они созданы из куска моей плоти. – Лицо его затуманилось. – По этому поводу мало что могу сказать. Хотя существа замечательные, не правда ли?

– Я скорей выбрал бы другое выражение.