Лоулер взглянул на небо, на холодный свет далеких звезд. Внезапно он ощутил необычный, ранее неведомый ему покой. Его поразило это неожиданное ощущение: казалось, Вальбен вошел в некие пределы, где уже никакие бури и волнения не смогут возмутить мир души. Даже в те дни, когда приходилось принимать настой «травки», Лоулер едва ли чувствовал нечто похожее на нынешнее состояние.

Но почему? Неужели Лик Вод продолжает каким‑то таинственным образом воздействовать на него даже на таком расстоянии?

Весьма сомнительно…

Он находится за пределами его излучения. Вряд ли что‑то могло влиять на разум Вальбена, кроме темного свода небес над головой, моря, спокойно перекатывающего свои волны, и чистого холодного света звезд.

В южной части неба распростерся Крест, большая двойная арка из множества далеких солнц, миллионов их, как кто‑то сказал ему давным‑давно. Миллионы солнц! Десятки миллионов миров! Его разум просто не мог вместить этого кипения множеств и множеств миров: городов, континентов, тысяч и тысяч существ, и тысяч различных видов.

Он смотрел на них, не отрывая взора. В душе возник и стал расти новый образ, поначалу бесформенный, но постепенно проясняющийся и захватывающий его все больше и больше, пока наконец не подчинил себе полностью воображение Лоулера. Он увидел, как эти сияющие звезды над ним соединились в одну немыслимо громадную сеть, в единую взаимосвязанную метафизическую конструкцию, в некое таинственное галактическое единство, в чем‑то сходное с тем сложным симбиозом‑единением, в котором состояли между собой отдельные частички этого водного мира.

Силовые линии пронизывали образовавшуюся вселенскую пустоту, словно артерии с горячей кровью, струящейся в них; они соединяли все со всем в целостный живой мировой организм. Бесконечные связи объединяли различные среды обитания. Лоулер чувствовал дыхание Вселенной, этого огромного живого существа, излучающего вечную и неугасимую энергию.

Гидрос принадлежал небесам, а сами небесные просторы представляли собой грандиозное чувствующее и мыслящее Нечто. «Придите на Гидрос, – словно кто‑то произнес за спиной Вальбена, – и вы станете частью одухотворенной Всеобщности. Войдите – и станьте частью Всего сущего…» И только один он

– один из всей Вселенной! – осмелился отринуть сей драгоценный дар, отказался присоединиться к Единому и Неделимому.

Только он… Один Лоулер…

Неужели он действительно стремился к этому одиночеству, к страшной и пугающей независимости духа?

Лик Вод предлагал ему бессмертие, наделял свойством божества, помещая его внутри огромного единого организма. И тем не менее, Лоулер предпочел остаться доктором Лоулером, и только Вальбеном Лоулером. В своей гордыне он отринул то, что предлагалось всем, прошедшим сей сложный путь. Но пусть бедный, истерзанный душевными муками Квиллан с радостью отдается тому Богу, которого он искал всю свою жизнь; пусть маленький Даг Тарп находит свое утешение в Лике Вод; пусть загадочный Гхаркид, всегда стремившийся найти нечто большее, чем он сам, идет к сияющему острову – лишь не Вальбен Лоулер. «Я не такой, как они», – тоскливо подумал вконец расстроенный доктор.

Он вспомнил о Кинверсоне… Даже этот закаленный испытаниями одиночка в конце концов избрал путь к Лику. Делагард… Сандира…

«Ну что ж, пусть так и будет, – сказал сам себе Лоулер. – Я есть тот, кто есть, не больше, но и никак не меньше».

Он лег, поглядывая на звезды, и позволил яростному свету Креста Гидроса наполнить его душу. «Какая тишина и покой вокруг! – неожиданно мелькнуло в его сознании. – Какой мир окружает меня!»

Я встал. Мы полным ходом шли При Звездах и Луне.

Но мертвецы брели опять, Опять брели ко мне.

– Вэл, это я…

Лоулер поднял голову, по его лицу, освещенному призрачным светом звезд, пробежала тень – он увидел Сандиру.