Тем же утром ты устраиваешь в комнате отдыха феерический рвотный салют из завтрака и утренних таблеток. Желудок, не предупреждая тебя, просто вывалил все свое содержимое на столик для пазлов, где оно разлилось, как море в прилив.

С девочкой, кажется, просидевшей за этим столиком полжизни, случается припадок:

— Ты сделал это нарочно! — вопит она. — Я знаю! — У нее синие волосы со светлыми корнями. Ты сильно подозреваешь, что по ним можно определить, сколько она уже здесь. Когда тебя стошнило на пазл, девочка бросилась на тебя и прижала к стене, а ты был слишком накачан лекарствами, чтобы защищаться. Теперь у тебя огромный синяк на локте, но чувство боли притупилось, как и все твои ощущения.

Пастельный халат оттаскивает любительницу пазлов, прежде чем она успевает выцарапать тебе глаза, а другой уводит тебя прочь. Здесь повсюду бродят люди в пастели, следя, чтобы ничто не выходило из-под контроля. На самый крайний случай есть одетые в черное охранники, но ты не думаешь, что им дают оружие, потому что кто-то достаточно отчаявшийся легко может его выхватить.

Уходя, ты слышишь плач девочки с пазлами. Тебе тоже хочется оплакать ее утраченный пейзаж, но вместо этого ты начинаешь смеяться. От этого тебе становится только хуже, и чем хуже тебе становится, тем громче ты смеешься.

85. Отличная отбивная

Ты снова в Белой Пластиковой Кухне. Тебя окружают силуэты — иногда ты узнаешь их, иногда нет. Монстры с дурными намерениями в переменчивых масках. Голоса сплетаются в бормочущий хор, и ты не знаешь, с какой стороны они идут и в каком измерении — одном из классических трех или каком-нибудь еще, достижимом только через твою постоянно трещащую голову.

Сегодня ты весь в поту. В кухне слишком жарко. От этого голова болит еще сильнее.

— У меня опухоль мозга, — обращаюсь я к бестелесной маске с зависшим в воздухе планшетом.

— Нет у тебя ничего, — отвечает маска.

— Она неоперабельная! — настаиваешь ты. Непонятно даже, какого пола твой собеседник. Возможно, они это нарочно делают.

— И МРТ, и рентген показали, что у тебя все в порядке, — произносит силуэт, сверяясь с планшетом, и ты соглашаешься, чтобы снова не угодить в жерло пушки.

У маски отрастают руки — или они просто только сейчас стали видимыми. Ты ощущаешь, как что-то сдавливает тебе руку чуть выше локтя, и обнаруживаешь, что твою руку положили под гильотину.

— Не шевелись, я просто меряю давление, — произносит бесполая маска.

Лезвие опускается. Твоя отрезанная рука бьется, как форель в лодке. Ты стонешь, и маска произносит:

— Слишком сильно. Я немного ослаблю. Дай-ка руку! — Она хватает твою руку и выкидывает в открытое окно, которого секунду назад не было. Но когда ты опускаешь глаза, оказывается, что рука по-прежнему прикреплена к твоему телу.

— Артериальное все еще повышено. Мы увеличим твою дозу клонидина, — произносит маска. — А если не сработает, твоя голова просто лопнет, как шарик — невелика беда!

Что-то из этого на самом деле звучит вслух. Что-то нет. Но ты все равно все это слышишь и не можешь понять, что маска произнесла, а что отправила тебе мысленно.

— Давай-ка посмотрим на твою руку. Сильно отбил? — Он-она глядит на лиловый кусок плоти, подаренный тебе синеволосой девочкой с пазлами. — Хм… Отличная отбивная! — говорит или не говорит маска. — Хорошо! Мясо нужно резать легко, как масло! — И тебя оставляют медленно тушиться в собственном соку.