Ощущая растущий страх, Картарет брел вслед за проводником. Стена приковывала теперь его взгляд, как завораживающие глаза Медузы. Он шел, словно погружаясь в историю — историю и красный кошмар. Повсюду танцевали пылающие фигуры.

Он видел расцвет империи мамелюков, глядел на деспотов и тиранов Востока. Не все из увиденного было знакомо Картарету, ибо история хранила немало забытых страниц. Кроме того, почти на каждом шагу сцены менялись, и это сбивало его с толку. Один из рисунков, с вкраплениями александрийских придворных мотивов, изображал подземелье — очевидно, какие-то катакомбы под городом. Люди в длинных одеждах, странно походивших на одеяние проводника Картарета, беседовали с высоким белобородым человеком, чью грубо набросанную фигуру, казалось, окружала аура черной и мрачной силы.

— Людвиг Принн, — тихо сказал проводник, проследив за взглядом Картарета. — Он встречался с нашими жрецами, как вы знаете.

По непонятной причине изображение этого почти легендарного провидца взволновало Картарета сильнее, чем все встреченные до сих пор ужасы. Непринужденно включенный в процессию истории портрет печально известного чародея намекал на страшные вещи; Картарет словно прочитал в «Кто есть кто» сухую и прозаическую биографию Сатаны.

И тем не менее, пока они шли вперед, к все еще невидимой могиле Нефрен-Ка, капитан с неким болезненным любопытством не сводил глаз со стен. Проводник — жрец, теперь Картарет в этом не сомневался — молча шел впереди, но украдкой поглядывал на белого.

Капитан Картарет шел, как во сне. Только стены были явью — Стены Истины. Он видел восход и цветение Османской империи, глядел на неведомые сражения и забытых царей. Череда рисунков часто перемежалась сценами, изображавшими жрецов тайного культа Нефрен-Ка; в тревожном окружении катакомб и гробниц они предавались сомнительным занятиям и омерзительным удовольствиям. Кинолента времени разматывалась; капитан Картарет и его спутник шли вперед.

Стены Истины продолжали свое повествование.

На небольшом участке стены были изображены жрецы, ведущие человека в елизаветинском костюме по коридорам какого-то строения — похоже, пирамиды. Странное зрелище представлял собой этот галантный кавалер в изысканных одеждах среди руин древнего Египта; ужасно было видеть, словно наблюдая из-за угла, как один из жрецов, незаметно подкравшись, всадил в спину англичанина нож, когда тот склонился над саркофагом с мумией.

Детализация рисунков произвела на Картарета большое впечатление. Черты лиц отличались почти фотографической точностью; рисунки, хотя и грубые, были жизнеподобны и реалистичны. С такой же точностью были изображены предметы обстановки и прорисован фон каждой сцены. В исторической достоверности изображений и, следовательно, их правдивости сомневаться не приходилось. Но самое худшее состояло в том, что обыкновенный, даже самый образованный и знающий художник, никогда не сумел бы изобразить все это, не увидев.

Нефрен-Ка, принеся жертву Ньярлатхотепу, узрел ход истории в пророческих видениях.

Картарет видел истины, открытые демоном…

Они шли все вперед и вперед, к пылающему храму веры и смерти в конце зала. История шла за ними по пятам. Теперь Картарет видел рисунки, относящиеся к новейшей эпохе. Появилось изображение Наполеона.

Сражение при Абукире. резня у пирамид. разгром кавалерии мамелюков. вступление французских войск в Каир.

Снова подземелье и жрецы. Рядом трое белых в французской военной форме тех времен. Жрецы ведут их в красный зал.