— Вообще не заинтересовались делом? — отозвался наконец Блицер.

— Не только не заинтересовались, но и попытались от него избавиться.

— Странно…

— Мне поначалу тоже так показалось.

— А позже твое мнение изменилось?

— Гм… — хмыкнул я в ответ. — Ежедневно в Польше бесследно исчезают около пятидесяти человек. И Прокоцкий наверняка каждый день получает уведомление об удивительном появлении некоторых из них…

— Но ведь он видел снимок. Должен был узнать, поскольку искал ее не один месяц.

— Может, и узнал, — согласился я. — Но просто не хотел вселять в меня надежду.

Это было самое удобное объяснение. Другие версии, которые я рассматривал, являлись исключительно мрачными.

Все это, однако, теперь уже не имело значения. Появившийся в интернете и загруженный мною в память телефона снимок мог служить неоспоримым доказательством.

Прокоцкий воспользуется ситуацией, чтобы закрыть дело, которое в его документах числится пока незаконченным, а срок его давности еще не истек. А возможно, делая вид, что лишь зарегистрировал сообщение, он сразу же возобновил расследование…

Я смог предположить такое, хотя для этого мне потребовалось открыть еще две зеленые бутылки с пенным «оптимизатором».

В соответствии со своими предположениями, я проснулся никаким. Заснул на диване. Открытый ноутбук лежал на столике сбоку. Ответ от Брэдди так и не пришел. Игнорировал тот и Блицера.

Дабы не произвести впечатление перепутавшего комендатуру с вытрезвителем, я наскоро ополоснулся под душем.

Чтобы попасть к Прокоцкому, мне пришлось немного подождать, но я и не надеялся, что он примет меня сразу, поскольку осознавал, что я пришел безосновательно его напрягать.

Когда подкомиссар наконец пригласил меня в кабинет, я показал ему очередной фотоснимок и пост в «Фейсбуке».

Пользователи понемногу стали оказывать содействие Брэдди в поисках полячки — идентифицировали место в Ополе, проинформировали его, что это неподалеку от Вроцлава, и именно там, скорее всего, ему и нужно ее искать. Однако никто Еву не узнал.

Прокоцкий тоже не узнал ее.

— Это она?

Мне потребовалось несколько минут, чтобы удостовериться, что он действительно задал такой вопрос. Кивнув, я начал объяснять, что сам сделал эти фотоснимки, и показал ему их в телефоне.

Он долго их рассматривал, а потом уставился на меня как на преступника, а не человека, разыскивающего собственную невесту.

— Пили с утра?

Вопрос был риторический. Я часто дышал, и кабинет подкомиссара наверняка наполнился перегаром еще до того, как я занял место у его стола.

— Это имеет какое-то значение? — парировал я.

— Никакого. Это ваша жизнь.

— Скорее, подобие, — проговорил я себе под нос и, показывая пальцем на дисплей телефона, произнес уже громче: — Поскольку это все, что осталось после ее исчезновения. Понимаете меня?

— Конечно же…

— Вы ведь видите, что это идентичный фотоснимок?

— Это не подлежит сомнению.

— Так откуда же эта копия?

Прокоцкий глубоко вздохнул.

— Это задача для профессионалов. Несколько подобных дел мне уже приходилось распутывать…

Я молчал, опасаясь, что могу сказать что-нибудь такое, о чем позднее буду сожалеть.

— Можете положиться на мой опыт.

— Полагаюсь, — подтвердил я, хотя на данном этапе уже ничуть не доверял ему.

— В таком случае прошу оставить это нам. Обещаю сделать все, что в наших силах, для выяснения всех обстоятельств.