— Понятно. Наверное, я хотела, чтоб ты их нашел. Я проверялась по нескольку раз в день. Иногда каждый час. Желала и не желала иного ответа. Скажи, ты бы обрадовался, если б это случилось раньше, до того как…

— Мой нынешний отклик говорит: да. Я был бы в восторге.

— А теперь?

— Я не спускал с тебя глаз, узнав, что ты носишь, нашего ребенка. Не стану скрывать, мне тревожно.

— За малыша?

— Да. И за мать. Ты мерзнешь, чувствуешь голод, всего пугаешься, а я — нет.

Зоя невольно бросила взгляд на стеклянные двери:

— Хочешь сказать, ты не боишься того, что снаружи?

Джейк покачал головой.

— Не может быть! Зачем же ты брал топор?

— Чтоб тебе было спокойнее.

— Почему ты не боишься, Джейк? Меня просто ужас берет. Я хочу знать, что будет с нами и нашим ребенком.

— Я не смогу объяснить, почему мне не страшно. Знаю одно: мое дело — заботиться о тебе.

— Что будет с нашим малышом! Что?

Джейк вздохнул. Как человек, не имеющий ответа. Он хотел что-то сказать, но словно передумал. Потом вновь открыл рот, будто все-таки решил попробовать. Но его перебил звонок Зоиного телефона.

Мелодия доносилась из-под одеяла, укрывавшего Зою. Отбросив его, она выхватила мобильник из кармана куртки.

Джейк забрал у нее телефон:

— Я отвечу.

Он нажал кнопку и поднес мобильник к уху. Лицо его оставалось бесстрастным. Он молча слушал. Потом отключил и вернул телефон Зое.

— Кто звонил? Что сказали?

— Все то же самое.

— Ля зон? Голос сказал «ля зон»? Да?

— Слышимость паршивая, но, по-моему, «ля зон» не было. Он сказал «лэссэ соннэ». То есть «пусть звонит». Потом связь прервалась.

— Он хочет, чтоб я не отвечала?

— Так было сказано.

— Зачем?.. Лэссэ соннэ… Зачем, чтоб телефон звонил?

— Понятия не имею. — Джейк посмотрел уровень зарядки. — Батарея скоро сядет. Полагаю, нужно убрать телефон, и пусть звонит, сколько влезет.

— Почему?

— Потому что так велено.

— Откуда ты знаешь, что это к добру? Вдруг кто-то желает нам зла? И наши ответы ему мешают? Об этом ты подумал?

— Никто не причинит нам вреда.

— Ну что ты заладил! Ведь не знаешь!

— Мы за гранью зла.

Зоя обхватила живот:

— Хотелось бы верить. Да не могу. Кто нам звонит? Кто эти люди на улице?

— Ты дрожишь. Иди сюда, согрейся. — Джейк подбросил поленья в огонь. — Сволочные дрова! Сгорают за пять минут!

Он встал и положил телефон на стойку. Потом вновь подсел к Зое; оба взирали опасливо, точно мобильник был домашней шутихой, которая вот-вот взорвется снопом искр.

Но телефон не звонил.

Зою лихорадило. Она тряслась в ознобе и никак не могла согреться. Джейк навалил на нее одеяла и подбросил еще дров в огонь. Когда он отвернулся, Зоя посмотрела в окно.

И вновь увидела то лицо. Подбородок был скрыт шарфом, над которым чуть виднелись алые губы, неслышно что-то выговаривавшие. Взгляд, острый, точно раскаленная булавка, шнырял по холлу.

Зоя хотела окликнуть Джейка, но в ту же секунду оконное стекло вдребезги разлетелось, дождем из осколков пролившись на пол. Ледяной вихрь, ворвавшийся из темноты, взметнул в камине пламя, грозя его загасить. Завывающий ветер и клубы тумана кружили по холлу, точно злобные шальные духи, вырвавшиеся на свободу.

Джейк бросился к окну и матрацем заделал брешь в раме, угомонив бесновавшийся ветер.

Зою так колотило, что она не могла вымолвить ни слова, не могла поведать о том, что увидела за окном, перед тем как стекло разлетелось.