– Индейцы, – прошептал Джош.

Схватив меня за волосы, он поволок меня в спасительную пещеру.

– Это не индейцы! – в упоении кричала я. – Это Тень!

– Не может быть, – огрызнулся Джош. – Он мертв.

– Мертв? – не сразу поняла я. – Умер? Где? Когда? Кто тебе сказал?

– Никто не говорил, дура. Неужели ты в самом деле думала, что я его отпущу просто так? – От смеха Джошуа у меня потемнело в глазах. – Гопкинс его убил. Тогда еще.

– Нет! – крикнула я. – Он не умер!

Он не умер. Я еще и еще повторяла это себе. Стрела в спине Гопкинса – его стрела. Я это знала, потому что видела много таких стрел, когда мы с ним кочевали по дорогам войны. У каждого воина свои собственные стрелы. Он делает их сам и ставит на них свой знак. Перья на стрелах Тени всегда были черными, а сами стрелы красно-черные. Точно такая стрела убила Гопкинса. В этом я не могла ошибиться.

Джошуа сунул мне в руки Хичу.

– Держи. – Встав на колени, он подобрался к выходу из пещеры. – Черт, – пробурчал он. – Ничего не видно.

Прошел час. Ничего. Разве лишь высоко в небе летал одинокий черный канюк. Вскоре к нему присоединился другой. Потом третий. Они легко опустились на землю, превратившись в омерзительных существ, какими они были на самом деле. Неловко переступая на своих лапах, они приблизились к трупу. Вскоре их клювы уже на славу поработали над телом капрала. Мне стало противно, и я попросила Джошуа пристрелить канюков… Сделать что-нибудь, чтобы отогнать их…

– Не будь дурой, – ответил мне Джошуа. – Гопкинсу уже ничем не поможешь, и я не собираюсь тратить пули на каких-то птиц.

Прошел еще час. Я кормила Хичу и молилась Тому, Кто Наверху, чтобы он помог нам спастись от рук Джошуа. Я боялась, что ненависть Джоша к индейцам лишила его рассудка, а это грозило смертью моему сыну и мне тоже.

Руки у меня дрожали, когда я пеленала Хичу. Джошуа оставался около входа в ожидании, не появится ли убийца Гопкинса.

Миновал еще час. Птицы наелись и давно улетели восвояси. Вонь от разлагающегося тела Гопкинса, облепленного тучами жужжащих мух, поднималась наверх к пещере. Два коня с опущенными мордами стояли у подножия горы, лениво помахивая хвостами.

Ничего.

Наконец около пяти часов Джошуа решил выглянуть наружу. Он махнул мне своим револьвером, показывая на Хичу.

– Оставь его здесь, – приказал он.

Прижав Хичу к груди, я отступила в глубь пещеры.

– Нет, Джошуа. Я его не оставлю.

Сердце громыхало у меня в груди, когда Джошуа подошел, ко мне. Я не заметила, как он вытащил нож и приставил его к тоненькой шейке моего сына.

– Анна, лучше положи его, или я его зарежу.

У меня одеревенели руки, когда я сочла за лучшее послушаться. Я положила Хичу на одеяло и заботливо укутала его, чтобы он не замерз ночью. Я не могла не понимать, что Хича скоро умрет, потому что некому будет позаботиться о нем, но выше моих сил было смотреть, как его убивают на моих глазах.

– Пошли, – прорычал Джош и потащил меня вон из пещеры.

Не выпуская из рук оружия и все время поводя глазами из стороны в сторону, чтобы не пропустить момент, когда появится враг, он шел следом за мной до самого подножия горы, как я вдруг почувствовала, будто возле моей щеки прошелестел ветер. Стрела впилась в правую руку Джошуа чуть ниже локтя.

Он вскрикнул от боли и неожиданности и выронил револьвер из онемевших пальцев.