Рэнсом с интересом взглянул на элегантную, красивую женщину. Выражение ее лица в одно мгновение резко изменилось: вместо вежливого интереса оно выражало теперь гнев и возмущение. Большие голубые глаза сияли холодным негодованием. Рэнсом понял: по их внешнему виду и даже по запаху леди Баррингтон в одно мгновение догадалась, чем они занимались. Рэнсом с надеждой посмотрел на Мадлен, надеясь, что ее врожденный такт и хорошие манеры помогут им как-нибудь выпутаться из щекотливого положения.

– Мамочка, я так рада, что ты узнаешь об этом первая! – радостно заявила Мадлен, не обращая никакого внимания на ледяной взгляд матери. – Мистер Рэнсом только что сделал мне предложение, и я согласилась выйти за него замуж! – Мадлен умудрилась произнести это совершенно спокойно: невинное дитя, радующееся возможности поделиться своим счастьем с любимой мамочкой.

Рэнсом усмехнулся: в этой женщине пропадает гениальнейшая актриса!

Леди Баррингтон оказалась своей дочери под стать:

– Дорогая, я за тебя ужасно рада! Когда же у вас свадьба?

– В следующем месяце, – спокойно ответила Мадлен.

– Мадлен! – раздался вдруг мужской голос: к ним подошел важный седой старик.

– Дядя Винни! – И Мадлен бросилась ему на шею.

– Винни, дорогой, – обратилась к старику Элеонора Баррингтон, – позволь, я представлю тебе будущего мужа Мадлен. Мистер Рэнсом… Сенатор Уинстон Баррингтон.

– Будущего мужа? Так ты наконец-то выходишь замуж, дорогая? – Сенатор пожал руку Рэнсому: – Добро пожаловать в нашу семью, мистер Рэнсом. Кстати, как вас зовут?

Мадлен с любопытством посмотрела в их сторону:

– Мне тоже было бы весьма любопытно это узнать.

Рэнсом с безнадежной тоской посмотрел на Мадлен, однако понял, что на этот раз ему деваться некуда.

– Меня зовут… Гораций Балтазар Рэнсом. Это имя моего дедушки.

– Очень рад, Гораций, – обратился к нему сенатор.

Рэнсом нахмурился:

– Мне бы хотелось, сэр, чтобы меня называли…

– Прости, поболтаем потом. – Старик, хлопнув его по плечу, заторопился в гостиную: кто-то звал его к телефону.

– Нам тоже пора, мама. Всего доброго. Позвоню папе завтра!

Мадлен быстро провела Рэнсома к выходу:

– Так что, едем ко мне, Гораций? – рассмеялась она.

– Не смей так называть меня! – возмутился тот.

– Гораций, Гораций, – с нежностью повторила Мадлен. – Хотя ты прав: это имя тебе совсем не подходит, Рэнсом.

Смеясь, они вышли во влажную глубину приветливой ночи.