Лучший план действий, который напрашивался сам собой, был написать моему другу в Рим, где, как я знал, было принято бальзамировать тела высших церковных иерархов и где, как я рассудил, можно было ожидать, что нам помогут произвести такую химическую обработку, какая требовалась в нашем экстраординарном случае. В письме я сообщил лишь, что труп необходимо во что бы то ни стало вывезти, и описал его состояние, подчеркнув, что нас не пугают никакие расходы, лишь бы удалось сыскать подходящего работника или работников. Разумеется, тотчас на пути выросли неожиданные препятствия и к делу примешались новые бессмысленные формальности, потребовавшие преодоления, но в конце концов терпение, настойчивость и деньги взяли верх, и два человека срочно выехали из Рима, чтобы выполнить возложенное на них поручение.

Мне незачем путать читателя подробностями, связанными с этой частью моей истории. И, сказав, что благодаря химическому воздействию разложение было приостановлено, так что останки можно было поместить в гроб и благополучно довезти до Англии, я сказал вполне достаточно. Еще десять дней ушло втуне на всевозможные нелепые оттяжки и задержки, и наконец я испытал удовольствие лицезреть пустую монастырскую пристройку, в последний раз пройти через процедуру получения или скорей взимания табака старым капуцином и приказать, чтобы дорожные кареты были поданы к гостиничному крыльцу. Не прошло и месяца, как мы появились вновь в Неаполе, преуспев в замысле, который был осмеян как неисполнимый по своей фантасмагоричности всеми нашими друзьями, слыхавшими о нем.

По возвращении первейшим делом, которое нам надлежало уладить, было обеспечить доставку гроба в Англию — само собою разумеется, по морю. Все расспросы, не отправляется ли на днях в какой-либо британский порт торговое судно, ничего не дали. Оставался лишь один способ незамедлительно переправить останки в Англию — нанять специальное судно. Снедаемый нетерпением как можно быстрее возвратиться домой и преисполненный решимости не спускать глаз с гроба, пока его не доставят в Уинкотский склеп, Монктон решил нанять первый же корабль, который можно будет раздобыть. Стоявшее в порту судно, которое, как нам сказали, в ближайшее время будет готово к плаванию, был сицилийский бриг — его мой друг и зафрахтовал. Самые лучшие корабельные мастера, каких удалось найти, тотчас принялись за дело, и самый бравый капитан, и самая расторопная команда, какую можно было укомплектовать в Неаполе в срочном порядке, были наняты для морского перехода.

Выразив мне вновь самую горячую благодарность за оказанные услуги, Монктон заявил, что не имеет намерения просить меня сопровождать его в Англию. Однако к его величайшему изумлению и радости я сам предложил ему совершить плавание на бриге. Вследствие диковинных совпадений, которых я был очевидцем, и необычайных открытий, которые мне довелось совершить со времени нашей первой встречи в Неаполе, то, что было для него единственной и важнейшей целью в жизни, стало в ту пору и для меня единственной и важнейшей жизненной целью. Я не разделял манию моего несчастного друга, но можно сказать без всякого преувеличения, что мое страстное желание довести до конца наше диковинное предприятие ничуть не уступало его нетерпению увидеть гроб в земле Уинкотского склепа. Боюсь, что, когда я предложил сопровождать его домой, любопытство двигало мной не в меньшей степени, чем дружба.

Мы отплыли в Англию в прелестную, тихую полдневную пору. Впервые за все время нашего знакомства Монктон, похоже, был в приподнятом настроении. Он говорил не смолкая, шутил по любому поводу, посмеивался надо мной из-за того, что страх перед морской болезнью угнетает бодрость моего духа. На самом деле никакого такого страха я не испытывал, а придумал его, чтобы объяснить то непонятное уныние, которое прежде уже мучило меня в Фонди. Обстоятельства складывались самым благоприятным для нас образом, и все на борту пребывали в отличнейшем расположении духа. Капитан был доволен судном, команда, состоявшая из итальянцев и мальтийцев, ликовала при мысли, что за короткий переход на хорошо оснащенном судне получит отличное вознаграждение.