— Квен просил меня заменять его, когда ваш график не совпадает, — сказала я. — Он знает, что ты планируешь конфликты — ты же не думаешь, что он будет отдыхать в стороне?

Его глаза дернулись, вот и все, но я провела три дня в машине с ним и могла видеть его насквозь.

— Дай человеку передышку, — произнесла я, и Трент наконец отказался от своего фальшивого безразличия, чтобы уставиться на меня. — Квен перепроверит дату твоей встречи и отвезет тебя в офис ДТС за твоей лицензией. Он беспокоится о тебе, понятно?

Не желая верить, Трент сжал челюсть. Я почувствовала взгляды репортеров. Его глаза метнулись к ним и он медленно разжал руки. Выдохнув, он выдавил фальшивую улыбку, но не думаю, что теперь ему удалось бы кого-то обмануть. Он собирался уйти и я взяла его за локоть.

— Трент, я сказала ему нет, — сказала я тихо, и его взгляд быстро переметнулся с моей руки к глазам. — Я сказала, что тебе не нужна нянька. Я сказала, что он недооценивает тебя и что у тебя есть умение и возможность самому заботиться о себе. Он пытается понять это своим умом, но после десяти лет заботы о твоей безопасности это трудно. Ты мог бы на время прекратить свое бунтарство.

Гнев Трента испарился.

— Бунтарство? — переспросил он, и мы оба подвинулись боком, когда мимо нас прошли уборщики. — Это его слово или твое?

— Мое, — сказала я, радуясь, что мне не пришлось ему лгать. — Я узнаю бунтаря, когда вижу его. Перестань, — уговаривала я, моя рука соскользнула с него, - Дай парню свыкнуться с твоей независимостью прежде, чем насильно вдалбливать ее в него. Это даже круто, знаешь? Он так сильно тебя любит.

И опять Трент вздрогнул, явно растерявшись.

— Спасибо, — сказал он, его глаза прошлись по комнате за моей спиной, но когда он повернулся ко мне — его улыбка была настоящей. — Я никогда не смотрел на это с такой точки зрения.

Мое сердце заколотилось, когда Трент склонил голову, чтобы расстроенно почесать подбородок, и в животе возникло забавное ощущение. Позади меня, яркие огни новостной команды делали из человеческого горя африканское солнце, выставляя его напоказ с ужасающей жестокостью львов, разрывающих брюхо газели. И все же от этого было трудно отвести взгляд.

Я вдохнула, чтобы сказать, что если ему когда-нибудь понадобится тот, кто прикроет спину — пусть позвонит мне, но струсила. Вместо этого, я нервно передвинулась, вставая рядом с ним. Между нами медленно прошло ощущение скорого расставания.

— Ты уходишь.

— Ах, да, — сказал он, явно удивившись. — Эта журналистка следила за мной, а я не хочу давать интервью.

Я понимающе кивнула. Как только он уйдет, я собиралась быстро ретироваться в другом направлении в поисках Нины. Может, если об этом попросит Феликс, они позволят мне остаться на месте преступления.

— Рэйчел, — неожиданно сказал Трент, и я перестала разглядывать пустой коридор между кухней и детскими комнатами. — Будь осторожна. Это может быть ЛПСО даже, если Феликс это отрицает.

Я кивнула, разозлившись. Те, кто это делал знали, что я трудная мишень, потому стали красть детей. Трусы.

Трент качнулся вперед, уходя, и я вытянула руку.

— Ты тоже будь осторожен. Если те, кто это делают узнают о ферменте — они также узнают, что ты единственный, кто может сделать лекарство постоянным.

Смогу ли я когда-нибудь работать на Трента? — гадала я, пока он смотрел на мою руку, и вспоминала удовлетворение от того, что мы с ним поймали филиал ЛПСО в Цинциннати и нашу последующую двухчасовую беседу с пирогом и кофе.