— Я надеюсь у вас с Рэйчел был приятный ужин.

Это было сказано слишком язвительно для него, и я скользнула рукой к руке Квена, шокируя обоих мужчин по разным причинам.

— Он купил мне игристого вина. Оно не вызывает головной боли, в отличие от большинства вин.

Внимание Трента задержалось на моей руке в руке Квена, потом поднялось к его глазам. Квен медленно отодвинулся, напряженный и неловкий.

— Квен, — сказала Нина, глядя на репортеров, сейчас спрашивающих мнение у персонала. — Раз уж ты здесь, ты не бы мог сказать мне свое профессиональное мнение кое о чем?

Квен выпрямился от удивления, убрав руки за спину.

— Я?

Нина кивнула.

— Да. Если конечно Трент позволит украсть тебя на несколько минут. Ты хорошо разбираешься в различных техниках безопасности как обычных, так и магических, — сказала она, вытянув одну руку, чтобы коснуться его плеча, и протянув другую, чтобы сопроводить вглубь здания к спальням.

— Личная безопасность, да. Но я не знаю, как смогу помочь.

Увлекаемый живым/мертвым вампиром, Квен прошел мимо меня в аромате мха и корицы.

— Я буду очень признателен, если ты осмотришь местную систему безопасности и скажешь, что необходимо, чтобы ее обойти, — сказала Нина.

Мужчина оглянулся на Трента и когда тот пожал плечами, Квен сказал:

— С удовольствием. Эм, но я не хочу давать показания в суде.

Он продолжил:

— Это сугубо мое личное мнение, — его голос стал слабее из-за шума в передней комнате, и они ушли.

Я не удержалась от улыбки. За ней быстро последовало горькое чувство зависти.

— Как всегда подружка невесты, — пробормотала я, вставая плечом к плечу с Трентом. Никто никогда не спрашивал моего мнения на месте преступления. Обдумывая это, я взглянула на Трента. По крайней мере не перед тем, как закончат работу парни с пылесосами.

Если бы я не знала лучше, я бы решила, что Феликс нарочно увел Квена, чтобы мы с Трентом могли поговорить. Это ощущение усилилось, когда Трент взглянул на меня и отвернулся, создавая впечатление, будто мы были двумя людьми, оставшимися без партнера на танцах, брошенные нашими настоящими компаньонами, чтобы мы могли «получше узнать друг друга»: Трент в своем костюме-тройке, который стоил дороже моей машины, и я в облегающем темно-желтом наряде, который я, наверное, больше никогда не надену.

Потом женщина на диване снова зарыдала, и ощущение пропало.

— Это ужасно, — сказал Трент. Маска исчезла.

Он не спросил, что мы с Квеном делали, и мои плечи расслабились.

— Насколько серьезно к этому относится ОВ?

Трент выдохнул немного напряженнее — этот маленький жест со звоном пронзил меня. Он был обеспокоен — сильно.

— Не достаточно серьезно.

Это я уже и сама могла сказать, но Трент не был бы здесь только из-за этого.

— Сколько детей пропало? — спросила я, морщась, когда горюющая женщина стиснула бумажный носовой платок так, что костяшки пальцев побелели, ее глаза покраснели, слезы высохли. — Я имею в виду кроме этого. В прессе сообщили о трех.

Глядя куда-то в другой конец комнаты, Трент прошептал:

— Еще восемь на территории Соединенных штатов, но ОВ признало только те, что просочились в прессу.