— Конечно… — пробормотала я смущенно, сунув руки в задние карманы, и совершено перестав понимать, что происходит. Я не этого ожидала.

— Они все в замешательстве, — сказал Этюд, указав лапой на окружающих нас горгулий. — Все почему-то уверены, что Бизу суждено совершить великое дело. Но мы ведь говорим о моем сыне. Мы все знаем, какие ошибки он совершает, как искажает мелодии.

Окружающие нас горгульи закивали, в их глазах читалось нетерпение. Мне не нравилось их поведение, и я уперла руку в бедро.

— Он не раз спасал мне жизнь.

— Я лишь говорю, что несправедливо взваливать такую огромную ответственность на столь юного паренька, — сказал отец Биза. — Ему только сорок семь.

— Он говорил, что ему пятьдесят! — воскликнул Дженкс.

Этюд распахнул крылья, и я испуганно отшатнулась, но он лишь решил спрыгнуть на надгробную плиту. Я замерла, наблюдая, как он подходит ближе на своих лапах с широко расставленными пальцами. Бог ты мой. Он же огромен. Я не шевельнулась, а Дженкс пулей слетел с плеча, когда гойл положил мне на плечо свою мускулистую руку, слегка покрытую мехом, и замер, возвышаясь надо мной.

— Мы с тобой оба знаем, что Биз хороший малый, но он еще ребенок, — сказал он мягко, расправив крылья и скрыв нас от взглядов остальных горгулий.

Обеспокоенная, я позволила ему увести себя вглубь кладбища, подальше от остальных горгулий.

— Они зовут его разрушителем мира, — напомнила я, и Этюд тяжело втянул воздух, горизонтально опустив уши. От него пахло железным колоколом, и у меня почему-то заломило зубы.

— Он мой сын, — сказал Этюд. — Он привязан к тебе — демону. Я вижу это в твоей ауре. Не о таком будущем для него я мечтал. Все мечтают, чтобы их дети выросли и стали твоей улучшенной копией, — продолжил гойл. — Осели на одном месте, вырастили парочку горгулий, пели песни, резонирующие с вселенной.

— Я не о таком будущем мечтаю для своих детей, — сказал Дженкс.

— Я смирился с его выбором, — продолжил отец Биза, уж слишком рассудительно, и мне стало не по себе. — Даже если это значит, что ему возможно придется жить в Безвременье и никогда больше не увидеть звезд.

— Я никогда не заставлю его пойти на такое, — возразила я, и рука Этюда на моем плече напряглась, и когти на секунду предупреждающе кольнули меня.

— Но мы с тобой оба знаем, что Биз не великий герой. Он плохо летающий растяпа.

Мой рот удивленно приоткрылся, и я выбралась из-под его крыла.

— Этюд, думаю, ты сильно недооцениваешь своего сына, — сказала я, прямо посмотрев на него. Мне не нравилось, что приходится задирать голову, разговаривая с ним. Размером он был с небольшого слона. — Твой сын в нежном сорокасемилетнем возрасте сумел найти мою душу в линии и собрать ее воедино, когда от моей ауры, по которой меня можно было найти, осталось не больше клочка. — Я ткнула пальцем в голую, рельефную грудь Этюда, и он отступил назад. — Он перенес меня к единственному человеку, способному спасти меня, — продолжила я, придвигаясь ближе и задрав голову, чтобы видеть его лицо. — Он спел мне два резонанса существующих в одной линии, чтобы я смогла починить ее!

— Мм, Рэйч? — позвал Дженкс, зависнув над плечом Этюда и выглядя обеспокоенным.

— Вот об этой линии я говорю, — зло сказала я, указав на нее. — Той самой, вокруг которой вы все сбились в кучу, будто она последний костер в мире без солнца! А прямо сейчас, Биз в Безвременье играет в кошки-мышки с демоном-психопатом, который пытается разрушить Безвременье.