«Я должен что-то предпринять, – с тревогой подумал он, – просто обязан».

Но что же он мог сделать, чтобы действительно помочь ей?

– Лиз, не могла бы ты уделить мне минутку? – спросила Эмили, просунув голову в дверь офиса газеты «Оракул».

– Заходи же, – ответила Элизабет. – Я весь день пыталась тебя найти!

– Не беспокойся, – поспешно сказала Эмили, избегая ее испытующего взгляда. – Все хорошо, просто прекрасно.

Элизабет продолжала пристально смотреть на нее.

– Что ты имеешь в виду? Что сказала Карен, когда ты вернулась домой? Она извинилась перед тобой?

Эмили глубоко вздохнула.

– Вчера мы долго разговаривали втроем, – начала она. – И я думаю, что все должно быть теперь хорошо, Лиз. Честно говоря, мне больше не хочется об этом говорить.

Элизабет чувствовала, что все очень скверно.

– Так вы втроем нашли разумный выход из создавшегося положения? – спросила она с сомнением в голосе.

– Ну, – сказала Эмили, пряча глаза, – судя по тому, как Карен вела себя вчера вечером, стало немного лучше. Думаю, и со мной не так-то легко иметь дело. Я к тебе пришла вот зачем. Хочу поместить объявление в номере «Оракула», который выйдет на следующей неделе. Не могла бы ты подсказать, как мне это сделать?

– Конечно, – ответила Элизабет. – Что-нибудь продаешь?

Эмили потупилась.

– Мои ударные инструменты.

Элизабет вытаращилась на нее.

– Твои… Эмили, ты шутишь?

– Нет, – уныло ответила Эмили, – не шучу.

– Но почему ты решила продать их? Эмили, ты лучшая барабанщица во всей школе! Что будет с «Друидами», если ты уйдешь?

– Ударников больше чем достаточно, – сказала Эмили упавшим голосом. – А я не так уж и хороша, Лиз. Кроме того, для меня теперь это не имеет прежнего значения.

Элизабет внимательно смотрела на Эмили, и у нее возникла ужасная догадка.

– Эмили, что, вчера во время разговора с родителями вновь был поднят вопрос о школе-интернате? И с этим связано твое решение расстаться с ударными инструментами?

Эмили покраснела до корней волос.

– Я не желаю говорить об этом.

– Скажи мне только одно, – потребовала Элизабет. – Ты заключила какую-то сделку со своей мачехой? Пообещала ей расстаться со своими инструментами, чтобы тебя оставили в Ласковой Долине?

Эмили развернула листок бумаги.

– Посмотри, – произнесла она дрожащим голосом. – Вот текст объявления, которое я хочу поместить. Просто опубликуй его в газете, Лиз, и скажи, сколько это стоит.

Элизабет взяла в руки листок, который выглядел так, словно его сворачивали и разворачивали десятки раз.

– Эм, – начала она увещевающим тоном. Но, подняв глаза, увидела, что Эмили уже вышла.

Элизабет вновь взглянула на листок бумаги. На нем было написано:

«Продается: Один комплект ударных инструментов. В прекрасном состоянии. Минимальная цена – 200 долларов».

Элизабет покачала головой.

«Я просто не могу допустить, чтобы она сделала это», – решила она.

Элизабет была почти уверена, что ее догадка верна: Карен пригрозила, что выдворит падчерицу из дому, если та не будет выполнять ее требования.

Элизабет не винила Эмили. Если бы ей самой пришлось выбирать, она, вероятно, сделала бы то же самое. Но Элизабет также понимала, какой несчастной должна чувствовать себя Эмили.