Но последнее послание Фрэнка Маркуса по-прежнему ставило его в тупик. Он тысячу раз прокручивал эти слова и эти звуки в одном или другом банке собственной памяти, изо всех сил стараясь отыскать им "правильное истолкование.

Это сообщение казалось очень важным, если судить по тону, и исходило оно от человека, который, по общему мнению, скорее умер бы, чем стал бы сотрудничать с берсеркерами. От человека, который чтил жизнь так же сильно, как берсеркеры ненавидели ее. От того, кто лелеял и хранил - некоторые сказали бы, что вопреки всякому здравому смыслу, - последние несколько горсточек живой плоти, в которой он был рожден, и кто возил повсюду свои бренные останки в бронированных контейнерах. От самого полковника Маркуса.

Ник никогда не сомневался, что это послание, казавшееся ему столь важным, действительно пришло от Фрэнка. Все без исключения берсеркеры терпели полный провал в попытках имитировать голоса человеческих существ, точно так же, как и в попытках замаскироваться под человеческую внешность. Каковы бы ни были настоящие причины такой неполноценности, она создавала впечатление, что машины-убийцы настолько ненавидят жизнь, что не могут принять даже жалкое подобие ее. Или же они слишком презирали людское сопротивление, чтобы вкладывать в эти попытки маскировки серьезные усилия. Даже когда берсеркеры считали необходимым или уместным говорить на человеческом языке, их голоса были не более чем жалкой пародией на речь. В большинстве случаев эта пародия была неуклюже склеена из настоящих голосов, из записей звуков, издаваемых пленниками под пыткой.

Ник совсем недолго был знаком с полковником, но, если бы его спросили, он ответил бы, что из всех людей, которых ему приходилось когда-либо встречать, Фрэнк Маркус был наименее склонен к самоубийству. Бросок Маркуса к вражескому кораблю был чем угодно, но только не доблестным самопожертвованием. Если все шансы были безнадежно против полковника Маркуса - ситуация, в которой он оказывался достаточно часто, - что ж, пусть будет так. В любой ситуации он неизменно пытался уничтожить врага, уцелеть самому и победить.

Ник испытывал к Фрэнку огромное уважение, несмотря на то что сам Маркус относился к Хоксмуру с презрением. Нет, "презрение" было не совсем верным словом. Фрэнк был совершенно не способен чувствовать презрение к компьютерной программе - точно так же, как, например, расходовать энергию на то, чтобы презирать карту или пар> пассатижей. Все это были полезные инструменты, заслуживающие хорошего отношения и правильного применения.

Разведчики продвигались вперед. Иногда они сбивались в группу, иногда вытягивались в цепочку вдоль коридора или двух параллельных коридоров, но всегда старательно поддерживали контакт друг с другом.

К немалому всеобщему удивлению, однажды они увидели нечто напоминающее зеленые растения. И действительно: где-то внутри этого... этой... штуки за стеклом зеленела растительность.

Столь невероятное зрелище чрезвычайно заинтриговало Гавота. Молодой человек захотел даже повернуть назад и посмотреть на это поближе.

Но Принсеп настоял на том, чтобы неуклонно продвигаться к цели, ради которой они и предприняли свое опасное путешествие. Он строго напомнил всем увлекающимся натурам о том, что любое притягательное, загадочное или интересное зрелище, открывшееся им в боковом коридоре, может оказаться частью хитрой смертоносной ловушки.

- У берсеркера было время, чтобы подготовиться к нашему вторжению. Чтобы проработать план и зарядить оружие, какое у него осталось, поддержал командира Динант.

- А я бы сказала, что он мертв или настолько близок к состоянию мертвеца, что это уже без разницы, - возразила лейтенант Тонгрес. - Мы бродим у него в кишках, а он до сих пор нас не прикончил.

Люди двинулись дальше.

Время от времени кто-нибудь из разведчиков бормотал что-то в свой передатчик, словно моля о помощи.

Перед отлетом с Иматры Принсеп вызывал подкрепление, и его подчиненные были абсолютно уверены, что рано или поздно это подкрепление непременно прибудет, двинется в том же направлении, что и они, и примется прочесывать космос, стараясь отыскать их.