Физик повернулся к своей спутнице, и его лысина сверкнула в лучах солнца, проникающих в единственное окно помещения.

– Похоже, настоятельница Гайл, ты была права, – сказал он.

Гайл не отрывала взгляда от Никс.

– Ты нас видишь, дитя мое, или это не так?

Ошеломленная, Никс молча таращилась на нее. Настоятельница оказалась смуглой, ее кожа была гораздо темнее, чем предполагала Никс. Девушка знала, что настоятельница родилась далеко на юге, в землях Клаша. Однако волосы ее, заплетенные в косы и уложенные на голове в узел, были белые как мел. А глаза оказались зеленее любого залитого солнцем пруда.

Судя по всему, внимание девушки не укрылось от настоятельницы. В уголках ее губ заиграла улыбка. Глаза смягчились от облегчения. Хотя, если честно, Никс не могла быть уверена ни в чем. Ей еще никогда не приходилось наблюдать за тонкой игрой чувств, и она не знала, правильно ли их интерпретирует.

Наконец она ответила на вопрос настоятельницы кивком.

«Я вас вижу».

Хотя Никс должна была бы радоваться такому немыслимому чуду, она сейчас испытывала только страх. Где то в темноте, оставшейся позади, до сих пор были слышны крики, доносящиеся из этих теней.

Настоятельница словно почувствовала этот внутренний ужас: улыбка у нее на лице погасла. Она потрепала девушку по руке.

– Теперь ты должна поправиться. Надеюсь, ты наконец нашла выход из отравленного забытья.

Не желая показать себя неблагодарной, Никс снова послушно кивнула.

Однако чувствовала она себя совсем по другому.

Хотя она каким то чудодейственным образом обрела способность видеть, Никс ощущала себя, как никогда, потерянной.

* * *

На следующий день Никс пила жидкую кашицу, зажав миску ладонями. Все еще слишком слабая, она была вынуждена держать миску обеими руками.

Отец сидел на табурете рядом с койкой, опираясь подбородком на палочку. Он старался подбодрить девушку своей улыбкой, однако лоб у него был в складках.

– Это бульон из куриных костей с овсяной крупой. – Оглянувшись на дверь, отец нагнулся к Никс. – И еще я добавил капельку сидра. Это должно быстро привести тебя в порядок, я точно знаю.

В его последних словах прозвучала надежда.

– Не сомневаюсь. – Чтобы его успокоить, Никс отпила большой глоток, после чего поставила миску на столик.

Она обвела взглядом маленькую келью, расположенную в крыле физика Ойрика: покрытые лишайником голые каменные стены, узкое окошко под потолком, пучки сушеных трав под балками перекрытий. Одинокий огонек робко плясал в закопченном масляном светильнике. Девушка до сих пор поражалась мелочам, открывшимся для нее: обрывки шелковой паутинки, трепещущие в углу, плавающие в лучах солнца пылинки, источенная короедами древесина балок. Чувства переполняли ее. Ну как можно постоянно справляться с таким изобилием подробностей? У Никс от избытка впечатлений болела голова.

Повернувшись к отцу, она посмотрела ему в глаза, стараясь рассеять горящую в них тревогу.

– За мной здесь ухаживают. Тут, наверное, уже побывал весь сонм физиков, алхимиков и иеромонахов школы.

На самом деле постоянный наплыв посетителей не давал ей спать.

«Может быть, они опасаются, что я больше никогда не очнусь, и стремятся не упустить возможность».

До сегодняшнего дня к ней даже не пускали отца. Получив разрешение, тот не терял ни мгновения. С первым же колоколом дня отец в сопровождении Бастана, брата Никс, поднялся на четвертую террасу, где располагались службы Обители. Бастан принес большой горшок каши, поставленный в ведро с углями, чтобы каша не остыла.

Бастан уже вернулся в деревню, присоединился к старшему брату, занимавшемуся по хозяйству. Похоже, даже воскресение сестры из мертвых никак не сказалось на повседневных заботах.