Эван улыбнулся, но вниз глядеть не стал. Он повернул ключ и услышал тихий щелчок. Дужка выскочила из гнезда.

– Есть! – крикнул он. Затем осторожно снял замок и сунул в карман штанов. Не хотелось бы случайно уронить его Рейфу на голову.

Теперь оставалось только открыть дверцу домика. Эван пригнулся, чтобы угол дверцы не стукнул его по голове, ухватился одной рукой за удобную толстую ветку, а другой рукой рванул дверь на себя.

И тут случилось кое-что непредвиденное.

Во-первых, Эван понял, что ржавые петли не смогут удержать открытую дверь.

И – тоже во-первых, потому что все это происходило одновременно, – дверь накренилась, на секунду замерла и полетела вниз.

В эту последнюю секунду Эван успел отпустить дверцу, чтобы не рухнуть вместе с ней. Он всем телом прижался к ветке и услышал, как дверь с чудовищным грохотом свалилась на землю. Потом наступила оглушительная тишина.

Эван висел на ветке, не чуя рук.

– РЕЙФ?

Тишина.

Мальчик посмотрел вниз, но увидел только листья.

– РЕЙФ?

Наконец снизу донеслось:

– Вот это да…

– ТЫ ЖИВОЙ?

– Да! – крикнул Рейф. – Меня не задело!

У Эвана снова забилось сердце.

– Я спускаюсь! – крикнул он.

– Нет, лезь дальше! – ответил Рейф. – Я иду к тебе.

– Что? Не надо!

– Надо! У правил вышел срок годности, помнишь? Лезь внутрь. Я сейчас поднимусь, так что дай мне дорогу.

Теперь, когда двери не было, Эван увидел грубый дощатый пол, покрытый пылью и сломанными ветками. Он просунул пальцы в щель между двумя досками, зацепился и подтянулся на руках. Лежа на полу, он осмотрелся и увидел… очень мало чего: дощатые стенки со щелями, пропускавшими свет, и большое открытое окно, за которым была сплошная зеленая стена из листьев.

Эван сел. Домик был вроде бы крепкий. Мальчик немного отдышался и едва успел встать на ноги, как в дверной проем просунулась голова Рейфа.

– Быстро ты, – сказал Эван. – Как я рад, что тебя не убило!

Рейф ухмыльнулся.

– Я тоже. Втяни-ка меня сюда. Мне нужны обнимашки!

Он не шутил. Когда Рейфу хотелось, чтобы его обняли, он просил, чтобы его обняли. Именно поэтому Эван понимал, что Рейф – в отличие от его родителей – ничего не боится.

Когда друзья воссоединились и обнялись, Рейф стряхнул с рубашки ошметки коры.

– На земле не так безопасно, как думают мама с папой, – сказал он.

* * *

В поисках улик мальчики внимательно осмотрели домик. По крайней мере, попытались его осмотреть. Там был только пол, четыре тонкие стены, деревянная скамейка вдоль одной из них и заросшее окно, через которое в домик лился странный зеленоватый свет.

Ни полок. Ни коробок. Нечего открывать. Нечего искать.

– Не вижу никаких улик, – сказал Рейф, проводя пальцами по шершавой стенке. Он где-то вычитал, что руки могут нащупать то, чего не замечают глаза. Внезапно он отдернул руку, но лишь затем, чтобы тут же сунуть палец в рот. – Ой! Заноза!

– Посмотри еще, – сказал Эван, заглядывая под скамейку. – Может, где-то вырезаны инициалы. Ищи буквы Х. Г. Х.

Щуря глаза, чтобы лучше рассмотреть занозу, Рейф спросил:

– А ну-ка, объясни, почему это так важно?

Эван замялся.

– Мне нужен подозреваемый, – сказал он наконец. – Настоящий подозреваемый.

Рейф кивнул, но тут же продолжил:

– А зачем тебе нужен подозреваемый?

– Затем, – Эван глубоко вздохнул и решил сказать правду. Это же Рейф. Рейфу можно доверять. – Понимаешь, в поджоге подозревали моего папу. Кажется, он в тот вечер работал в библиотеке.