Да уж, а ты настоящий храбрец, когда избиваешь до смерти бедного маленького фотографа в очках, подумалось мне.

— Проверим? — усмехнулся тем временем Майкл Линдерман. — Впустите нас, Холман? Или придется пройти по вашему лицу?

— Жду, пока вы кончите ломать комедию, — извинился я. — Похоже, в ее подготовку вложено немало усилий, и прерывать спектакль было бы невежливо.

Они вошли в холл. Линдерман хлопнул входной дверью с такой силой, что она чуть не сорвалась с петель. Оба остановились.

— Старик пытался использовать вас как угрозу против меня, — тихо сказал Майкл Линдерман. — Он жаждет моей смерти, и как можно скорее. После всего, что я ему причинил, понятное желание. На его месте я чувствовал бы, наверное, то же самое; но это все наши семейные распри. Вы же другое дело, Холман, вы делали это за деньги.

— Что? — переспросил я.

— Делали грязную работу. Например, убили Терри Вуда, потому что старику потребовалось убрать его с дороги, а мокруху пришить мне.

Вот опять, с тревогой отметила частичка моего сознания. Та же манера, что вчера у Монахана. Даже не любительство, а старомодное представление о крутизне и устаревшие клише, заимствованные из диалогов ночных фильмов по телевидению.

— Неправда, — отрицал я. — Но вы ведь все равно не поверите.

Монахан нетерпеливо хохотнул.

— Можно тут стоять до скончания века, слушая это дерьмо, Майкл!

— Тогда пойдем в гостиную и выпьем? — предложил я.

Линдерман неуверенно нахмурился.

— Без шуток, Холман. Нам нужен только предлог!

— Какие уж тут шутки, — устало сказал я. — Вам уже все ясно. Но может, я сумею убедить вас в обратном. Не совсем уверен, но постараюсь.

— За кого ты нас принимаешь? — выкрикнул Монахан. — По-твоему, мы идиоты?

— Убеди меня, что ты лично — нет! — огрызнулся я. — Скажи-ка, что я хотел и узнал от тебя.

— Имя Терри Вуда и его адрес.

— Зачем?

— Чтобы найти его и убить, вот зачем!

— Как вы узнали о смерти Вуда?

— Ну-ну! — нетерпеливо прорычал Линдерман. — Прочли в утренней газете.

— Должно быть, прозевали строку, где сказано, что, когда его нашли, он был мертв уже тридцать шесть часов?

Наступила длинная неловкая пауза, затем Монахан снова вскинулся:

— Это еще не доказывает, что ты его не убивал, Холман.

— Да, конечно, — презрительно заметил я. — Я убил его, а через пару дней решил выбить его имя и адрес из тебя и при этом не забыл назваться своим настоящим именем. — С беспечным видом я обратился к Линдерману: — Может, все-таки зайдем и выпьем?

Может, я и убедил Монахана, но по выражению лица Линдермана понял — нужно расстараться куда больше, чтобы заронить в него даже тень сомнения. Внезапно я почувствовал, что катастрофически старею, просто стоя рядом с этими парнями.

— Ладно, — буркнул Линдерман. — Но, как я предупредил, без шуток.

Когда мы вошли в гостиную, Монахан вскрикнул, схватил с крышки бара пустой пистолет и с ликующей ухмылкой оглянулся на меня.

— Потерял бдительность, Холман! Или рассчитывал успеть первым? — Он взглянул на пистолет, и его глаза расширились. — Это… это мой!

— Из него ты вчера прострелил картину, — кивнул я.

— Дай сюда, — коротко сказал Майкл.

— Он же мой, — возразил Монахан.