— Я той дверью никогда не пользуюсь.

— А значит, и не знаешь, заперта она или нет.

— Нет, не совсем. Она ведет к служебному лифту и печи для сжигания мусора. В один прекрасный день я отправилась туда, но не смогла протиснуться между холодильником и целой горой мусора, так что пришлось выйти через главную дверь и добраться до мусорки в обход.

— Во время своего первого визита, — сказал я, — он мог побывать на кухне и отпереть эту дверь. А возможно, она оба раза просто была незапертой. Ты, наверное, иногда замечала, что она не закрыта на замок, но не придавала этому значения?

— Не знаю. Скорее всего, я подумала, что просто забыла закрыть ее в прошлый раз.

— В общем, ты больше не пользовалась ею. — Я продемонстрировал Элейн замок со стальной задвижкой. — Он отпирается и запирается вот этим ключом, но думаю, ты просто закроешь его и дверью пользоваться не будешь. Открыть его снаружи невозможно — там вообще нет замочной скважины. Ты ведь никогда не пользуешься этой дверью, не так ли?

— Никогда.

— Итак, эта дверь у нас постоянно остается закрытой, но тем не менее при помощи ключа ты всегда сможешь покинуть квартиру через нее, если это потребуется: Только в этом случае ты не сможешь запереть ее за собой. Точнее, сможешь запереть на старый замок, но не на новый.

— Я даже не знаю, сохранился ли у меня ключ от этой двери, — сказала Элейн. — Не волнуйся, я просто никогда не буду открывать ее; она всегда будет заперта на оба замка.

— Отлично! — удовлетворенно кивнул я. Мы вернулись в гостиную. — Смотри, здесь слесарь поставил два полицейских замка. Один из них установлен точно так же, как и на кухне, — ты сможешь открывать и закрывать его изнутри, но снаружи замочной скважины нет, и выломать его тоже не удастся. Пока ты внутри, а оба замка заперты, никто не сможет проникнуть к тебе, не подняв шума. Когда тебя нет, ты можешь просто запереть за собой второй замок. Вот его ключ, с выпуклостями. Замок защищен от взлома, а подделать ключ обычными средствами невозможно, так что смотри не потеряй его, а то и сама домой не попадешь.

— Ладно, хорошо.

— Теперь здесь достаточно безопасно, — сказал я. — Слесарь укрепил вокруг замка защитную пластину, а сам он сделан из сверхпрочного сплава, и рассверлить его невозможно. Я попросил его также установить такие пластины на все старые замки. Возможно, все это излишне, особенно если ты твердо решила ближайшим самолетом удрать на Барбадос, но ты можешь себе позволить это. Теперь у тебя приличные замки, а это никогда не помешает, даже если Мотли...

— Кстати...

— Он жив и сейчас на свободе.

— Когда он вышел?

— В июле. Пятнадцатого числа.

— Какого июля? — Элейн посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. — Этого? Ему дали десять лет, а он отсидел двенадцать?

— Думаю, тюремному начальству пришлось с ним намучиться. Вряд ли он был образцовым заключенным.

— Неужели человека могут продержать в тюрьме больше максимально возможного срока за совершенное преступление? Разве это не нарушение правил?

— Нет, если он ведет себя очень плохо, а подобное случается сплошь и рядом. Можно сесть в тюрьму на девяносто дней, а выйти лишь через сорок лет.

— О Господи! — с чувством сказала она.