Цунами сам обладал бешеным темпераментом, поэтому с особым трудом сдерживал себя, встречаясь с Кишлаком. Если бы не многолетняя выучка зоны, закалившая волю, он бы вряд ли сумел поладить с этим «отмороженным». В одну ночь Кишлак мог поднять до полутысячи своих головорезов. Почти никто из них в Афгане не воевал, но, завороженные беспредельной отвагой, граничащей с безумием, все до одного готовы были, не задумываясь, отдать жизнь за своего вожака. Команда была вымуштрована зверски. Кишлак не раз предостерегал желающих свести с ним счеты о том, что его бойцы будут мстить до последнего. И в это верили. Но в то же время зрело недовольство выходками Кишлака, который постоянно устраивал беспредел. Кровь лилась рекой, и не где-нибудь, а в самых людных местах, приносящих огромные доходы. На сходке авторитетов, воров в законе и «крестных отцов» возмущение достигло предела, и тогда Цунами вызвался образумить Кишлака. Не веря в успех переговоров, с предложением все же неохотно согласились, учитывая поддержку Унгури, больше всех пострадавшего от пальбы в казино. Теперь скрепя сердце приходилось выполнять поручение.

– Только мутишь воду, – стараясь не вступать в спор, продолжал Цунами. – Старики устали, хотят покоя, они уже свое проглотили, но от дел никто отходить не собирается. Нам пока следует учитывать их настроения. Я веду тонкую игру по выдавливанию из основных сфер. А ты вместо помощи сеешь панику.

– Да. Я за тебя пристрелю любого козла! – возбудился Кишлак, и глаза его из серых стали белесыми. – Скрипач! Скажи, кого у нас уважают?

Скрипач поднялся с дивана и из глубины комнат крикнул:

– Тебя боготворят, а его уважают.

– Понял?! – успокоился Кишлак и быстро закурил травку.

Цунами ценил поддержку бойцов Кишлака и не раз пользовался ею, поэтому благодарно кивнул головой и, широко улыбаясь, решил, что дальше не стоит перегибать палку.

• Сменить тему разговора помогла Галина, появившаяся из-за пальм в коротеньком шелковом черном халатике, отороченном серебристым мехом.

– Снизу сообщили, что к тебе незнакомые посетители. Какой-то Аксель и с ним еще один джентльмен.

– Пусть пропустят. Веди их сюда.

Кишлак впился глазами в ноги Галины с мощными развитыми икрами бывшей балерины. Она развернулась на носках и, постукивая каблуками, удалилась, не удостоив его вниманием. Кишлак по-звериному перевел дыхание.

– Хороша… Увольнять не собираешься?

– Ты же недавно спрашивал, – мягко напомнил Цунами.

– И завтра спрошу! Пока твоя – не трону. А бросишь, зубами в нее вцеплюсь.

Галину Цунами встретил несколько лет назад во время очередного наезда в Москву с Дальнего Востока, где тогда обитал. Когда-то она танцевала на эстраде классику с одним педерастом. Потом в Германии в нее влюбился немец и женился. Пятнадцать лет маялась в его роскошном доме от безделья и наконец рванула назад, в Москву. Познакомились они в баре гостиницы «Космос». Цунами не скрывал, кто он такой, и этим сразил Галину наповал. Она стала его секретарем, любовницей и другом.

Веня и Курганов остановились возле бассейна, не зная, куда идти дальше. Мелькнув впереди впечатляющими икрами, Галина затерялась среди пальм. Курганов недоверчиво поглядывал по сторонам.