Когда они втроемъ: Юліана, Лилли и Эйхлеръ, морознымъ, но солнечнымъ утромъ спустились на Неву къ Ледяному дому, то y ледяныхъ воротъ, къ немалому удивленію Лилли, ихъ встрѣтилъ ея товарищъ дѣтства, Самсоновъ, притомъ не въ лакейской уже ливреѣ, а въ довольно щегольской суконной однорядкѣ и въ мѣховой шапкѣ.

— Да вы откуда его знаете? — спросилъ по-нѣмецки Эйхлеръ Лилли. Та объяснила.

— То-то онъ такъ просилъ меня взять его сегодня съ собой! — улыбнулся Эйхлеръ. — Могу съ своей стороны засвидѣтельствовать, что такого "молочнаго брата" вамъ нечего стыдиться: я нашелъ въ немъ очень полезнаго сотрудника.

— Но вѣдь онъ — камердинеръ г-на Волынскаго…

— Былъ имъ. Когда мнѣ пришлось посылать во всѣ концы Россіи требованія о присылкѣ «маскараднаго» персонала для шутовской свадьбы, y меня не достало переписчиковъ. Тутъ оказалось, что Самсоновъ умѣетъ тоже писать, и почеркъ y него преизрядный. Съ разрѣшенія моего шефа, я привлекъ его къ перепискѣ; потомъ и къ сведенію счетовъ; а наконецъ и ко всему маскарадному дѣлу, потому что никто лучше его не знаетъ объясняться съ этими безмозглыми инородцами. Господь его вѣдаетъ, какъ это онъ подлаживается къ ихъ младенческимъ понятіямъ, какъ умѣетъ втолковать имъ все, что нужно. Словомъ, молодецъ на всѣ руки! — заключилъ Эйхлеръ и покровительственно похлопалъ Самсонова по плечу.

— Не понимаю, г-нъ Эйхлеръ, какъ вы можете говорить такъ много на морозѣ! — замѣтила Юліана, пряча свой покраснѣвшій уже носъ въ муфту.

— А вы, баронесса, озябли? Простите великодушно! Сейчасъ затоплю для васъ каминъ.

— Это гдѣ?

— Да тутъ же въ Ледяномъ домѣ.

— Ледяной каминъ?

— Да, и ледяными дровами. Прошу за мною.

Проведя ее на крыльцо Ледяного дома, а оттуда въ одну изъ двухъ комнатъ, онъ зажегъ въ ледяномъ каминѣ ледяныя же полѣнья, облитыя, какъ потомъ разъяснилось, нефтью.

Тѣмъ временемъ Лилли и ея "молочный братъ", стоя на дворѣ передъ ледянымъ слономъ, заболтались о порученныхъ надзору Самсонова инородцахъ и прибывшихъ вмѣстѣ съ ними животныхъ. Особенно заинтересовали Лилли самоѣдскіе олени.

— А правда ли, Гриша, что олени бѣгутъ еще скорѣе лошадей?

— Какъ вѣтеръ! Я нѣсколько разъ уже ѣздилъ съ самоѣдами на взморье.

— Счастливецъ!

— Такъ вы, Лизавета Романовна, охотно тоже покатались бы на оленяхъ?

— Мало ли что!

— Я вамъ это, извольте, устрою.

— Ты, Гриша? Но какимъ образомъ?

Онъ загадочно усмѣхнулся.

— Это ужъ мое дѣло.

Тутъ на ледяномъ крыльцѣ показалась опять Юліана въ сопровожденіи своего путеводителя. Ледяныя дрова ея не согрѣли, и, вся продрогнувъ, она заторопилась домой. Такъ Лилли на этотъ разъ и не пришлось заглянуть внутрь Ледяного дома. Прощаясь съ Самсоновымъ, она успѣла только спросить его, когда же онъ устроитъ ей обѣщанное; на что получила отвѣтъ:

— Потерпите ужъ до ледяной свадьбы!

III. Пѣвецъ поневолѣ

Съ 27-го января, когда вступили въ Петербургъ возвратившіяся изъ Турціи побѣдоносныя войска, общее настроеніе при Дворѣ было уже празднично-приподнятое. У многихъ царедворцевъ такому настроенію, по правдѣ сказать, не мало способствовало ожиданіе предвидимыхъ, по случаю заключенія мира, "царскихъ милостей", пожалованіе которыхъ должно было послѣдовать, впрочемъ, только въ срединѣ февраля на масленой недѣлѣ.

Войска съ музыкой и распущенными знаменами продефилировали мимо Зимняго дворца, офицеры — съ лавровыми вѣнками, солдаты — съ еловыми вѣтками на шлемахъ и каскахъ.