– Ну и зачем ты предсмертные записки всех просил писать? – с места в карьер начал допрос оперативник, лихо прокручивая в руках сигарету.

– Не всех, а тех, кто просил в долг денег, иначе б не вернули просто, – спокойно пояснил Пичушкин и опустил голову.

– Если боишься, что не вернут, просто не давай. Не думал об этом?

– Людей, которым должны деньги, обычно уважают, – пояснил парень, после чего в кабинете воцарилось неловкое молчание. Никто не ожидал от учащегося ПТУ столь сложного хода мыслей. Оперативники привыкли считать будущих плотников и столяров промежуточным звеном между обезьяной и человеком. Предположить, что кто-то из них будет строить такие завязанные на уважении схемы, они не могли.

– Одийчук задолжал тебе денег? – спросил наконец второй оперативник.

– Вроде бы уже нет, но я могу дома посмотреть, я записываю все, – ответил Пичушкин, с ужасом разглядывая свои ладони, на которых все еще зияли запекшиеся следы от врезавшейся в кожу веревки.

– Потом посмотришь. Сегодня здесь заночуешь, а завтра еще поговорим. Пока труп поищем. Найдем труп – сядешь, не найдем – посмотрим, – заявил милиционер.

Пичушкин не стал спорить. Несколько дней он действительно провел в камере предварительного заключения, но затем его все-таки выпустили за неимением никаких доказательств, кроме показаний Коломийцева. Пару раз оперативники даже следили за Пичушкиным, когда тот гулял по Битцевскому парку, но парень не делал ничего противозаконного. В основном он подсаживался к какому-нибудь бродяге, доставал бутылку водки и заводил разговор. Конечно, тот факт, что у восемнадцатилетнего парня нет друзей своего возраста и вместо этого он ищет общения среди бродяг, вызывал сомнения в психической стабильности подозреваемого, но этого было недостаточно для ареста.

4

Лишние

1992 г.

В 1992 году война в Афганистане уже закончилась, а первая чеченская кампания еще не началась, но все знали, что идти в армию опасно для жизни. Пошлют в горячую точку, умрешь от голода, а может, забьют и изнасилуют до смерти или безумия, как Сакалаускаса. Так или иначе, многие, отслужив, становились совсем не теми, какими были прежде. Фраза «в армии из тебя мужика сделают» на деле означала то, что, отправившись на службу молодыми, креативными и амбициозными, назад зачастую возвращались озлобленными и сломленными людьми, в которых был развит до предела лишь один талант – умение подчиняться. Отдавать ребенка на два года в условия, где он будет рисковать жизнью, никто не спешил, поэтому в ход шли самые разные уловки и способы избежать службы. Нельзя сказать, что мать Пичушкина так уж переживала, что готова была в лепешку разбиться, лишь бы уберечь сына от армии, но Саша частенько говорил о своем желании остаться на сверхсрочную службу, а женщине казалось, что ничего страшнее и придумать нельзя. Уж лучше в больницу, тюрьму или интернат, там хотя бы все под присмотром и за высоким забоом.

Соседка, жившая этажом ниже, частенько заходила в квартиру Пичушкиных, чтобы посидеть и выпить на кухне. Узнав о том, что Саша оканчивает учебу в ПТУ, она стала периодически расспрашивать Наталью о том, что та собирается делать с армией.

– Сам как-нибудь разберется, – ворчала женщина, всем своим видом показывая, что не хочет об этом упоминать.

– Давай я поговорю с зятем, может, он пристроит его в больницу на обследование, а там посмотрим, – предложила соседка.

Отказываться в такой ситуации показалось неправильным, в конце концов, за спрос денег не берут. Неизвестно, с кем там поговорила услужливая знакомая, да и говорила ли вообще, но после медкомиссии Александра Пичушкина тут же отправили к психиатру, а тот, в свою очередь, послал парня обследоваться в больницу на три недели, которые впоследствии вылились в несколько месяцев.