Джон, у которого дома в «Дакоте» было четыре кошки, нагнулся и погладил Корки по бархатистой спинке. Кот мурлыкнул. Внезапно шерсть его встала дыбом, он забил хвостом, вскочил на диван и вперился взглядом в угол комнаты.

Огромный красно-желто-синий попугай, которого Бронислав до этого принимал за чучело, лениво клацнул тяжелым клювом, пристально посмотрел на Корки, слетел с обруча и принялся неспешно наступать на кота. Тот начал пятиться и пятился до тех пор, пока не коснулся спиной последнего рубежа в виде дивана. Тогда он поднял лапы и зажмурился.

Попугай придвинулся к коту вплотную, придавил его грудью и вдруг сипло спросил:

– Чаю хочешь?

Истман выронил из рук бокал «Совиньон Блана», и стекла разлетелись по всей гостиной.

– Это Виджай, – пояснил Джордж. – Он говорящий. Джон захохотал. Кот шмыгнул под диван.

– Посуда бьется к счастью, – заметил Вепрев с улыбкой. – Русская примета.

На смех в гостиную заглянула удивленная Йоко. Обернувшись к ней, птица веско сказала:

– Спать пора.

– Яволь, мой фюрер, – в тон птице сипло отозвалась она. Джон в результате тоже уронил свой бокал и, всхлипывая,

сказал Вепреву:

– Столь… Столько счастья мы не вынесем!

– А кстати, давайте-ка действительно ляжем спать поскорее, – вняв птице, засуетился Истман. – Завтра дел невпроворот, надо быть в форме…

Джон было заартачился, но Йоко так на него посмотрела, что он махнул рукой и поплелся за ней.

Полдень. Аэропорт. На повторный паспортный контроль, непосредственно перед вылетом, их пропустили без очереди.

Истман стал вытряхивать из папки документы. На полку вывалились пять красных британских картонок со львом и единорогом, две синие американские с мирным, но готовым к войне, нахмуренным хищником и один серовато-зеленый пластиковый прямоугольник.

Не веря своим глазам, сотрудник «Аэрофлота» всмотрелся в него, наклонился и понюхал. Потом поднял глаза и глянул на Истмана так, словно перед ним предстала тень отца Гамлета.

– Что-то не так? – высокомерно осведомился менеджер, посмотрев на часы.

Девушка рядом с «аэрофлотовцем» опустила руку под стойку. Сотрудник указал ладонью на зеленый прямоугольник и спросил:

– Это что такое?

– Это наши паспорта, молодой человек, – с апломбом отозвался менеджер. – Вот так они выглядят, если вы вдруг не знали. Они удостоверяют наши личности.

Лицо молодого человека медленно становилось пунцовым.

– Вот эти, красненькие, – издевательски продолжал Истман, – идентифицируют британские личности, а вот эти синенькие – американские.

– А вот этот, зелененький, какую личность инфицирует? – сотрудник указал пальцем.

Истман с утомленным выражением лица поднял невесомый пакетик, поднес его к глазам… И понял, что погиб. Вся его жизнь промелькнула перед его внутренним взором. Послушный мальчик из безоблачного детства в богатом пригороде Скарсдэйл… Прилежный студент Стэнфордского университета… Преуспевающий юрист в адвокатской конторе «Истман amp; Истман»… Всю жизнь ему сопутствовали уважение, деньги и успех. И вот теперь наступил крах. Он покроет позором весь свой клан, его честь и репутация, честь и репутация всей его семьи будут безвозвратно поруганы.

Краем глаза Джон заметил, как справа приближаются высокие люди с решительными лицами. Очередь пассажиров, включая «битловскую» компанию, разом умолкла.

Внутренний голос Истмана с одесским акцентом предков горестно запричитал: «Ай-вэй, отмазывайся, парнишка! Отмазывайся пока не поздно! Скажи, что ты ни сном ни духом, скажи, подкинули-подставили!»

Как юрист, он совершенно точно мог предсказать развитие дальнейших событий.