— Наверное, показалось. Но в итоге девушку освободили.

— Знать о ней мог только сообщник.

— Вы меня из понятого уже в сообщники зачислили? — Володя был удивлён. Девушка его никогда не видела, да и хозяин квартиры должен дать показания. Его-то Володя видел пару раз, сталкиваясь в подъезде. Но сосед не здоровался даже, проходил молчком. И как его зовут, Володя и подавно не знал.

— Но звонили вы?

— Я. А если драку увижу и позвоню в полицию, значит, по вашей логике, я тоже соучастник драки? Странная логика.

Следователь был опытным, проработал в системе полтора десятка лет и печёнкой чувствовал, что Володя что-то недоговаривает. Вполне возможно — неосознанно, не специально. Только как выудить из него это «что-то»? Он стал задавать ему разные, вроде бы и не относящиеся к делу вопросы. Володя отвечал по возможности быстро. Зачем думать, если спрашивают, видел ли он убитого до происшествия, был ли с ним знаком раньше? Ответ один — не видел, незнаком.

Допрос продолжался более часа. Когда вопросы у следователя иссякли, он подписал пропуск.

— Вы свободны.

— Жалеете, что арестовать нельзя?

— Сейчас не тридцать седьмой год, не преувеличивайте. А вы случаем не экстрасенс? — неожиданно выпалил следователь.

— Телевизионных программ насмотрелись? Разочарую — нет.

— До свиданья.

— Уж лучше — прощайте.

Володя вышел из здания, отошёл от двери несколько метров, запрокинул голову и посмотрел наверх. Следователь стоял у окна и задумчиво смотрел на него. И чего прицепился?

Володя поехал домой. Уже подходя, вспомнил, что холодильник пустой, и зашёл в магазин. Ради чего он убил кучу времени у следователя? Вины на нём нет, но неприятный осадок от посещения Следственного управления остался.

А потом наступили трудовые будни. За работой следователь постепенно забылся, тем более что он перестал беспокоить Володю — не звонил, не вызывал.

Вот дела на личном фронте его беспокоили больше. С Дарьей совсем разладилось. Был один звонок, поговорили ни о чём. О свадьбе речь не шла, и Володя ясно понял: отношениям конец. Но ему в его годы оставаться в одиночестве не хотелось. С утра на работу, пусть и любимую, а после? Квартира пустая, компьютер. И так каждый день. Однообразие порядком надоело. В транспорте знакомиться он считал делом несерьёзным, на вечеринках в ночных клубах — тоже. Молодежь туда приходила потусоваться, оторваться. На работе? Многие сотрудницы были замужем, да и не лежало у него сердце к служебным романам. Друзья были, как и нечастые встречи с ними. Поговорят, попьют пива — и разбежались. Была какая-то душевная пустота. Всё-таки Господь не зря создал людей разнополыми, чтобы каждая половинка искала другую.

И встретил он свою пассию неожиданно. Зашёл он как-то в «Пышечную», на Большой Конюшенной. Заведение было старинное, ещё дореволюционное, известное всем питерцам. Булочки, печенье, пирожные здесь были изумительные, сделанные с душой, руками, совсем не такие, как в магазинах. Здесь можно было купить навынос, а можно было присесть за маленький столик и съесть, запив кофе или чаем. Володя давно тут не был и забрёл случайно. Сделав покупки, он уселся за столик. По случаю вечера свободных мест было мало.

Сюда частенько забредали влюблённые парочки. Место уютное, тихое, спокойное, хотя и от Невского проспекта в двух шагах. Тут не подают пиво, нет шумных компаний, скандалов и драк. Приезжих здесь практически не бывает, в основном коренные питерцы. Туристы и люди занятые чаще столуются в «Емеле» или других сетевых компаниях. Только там нет той непередаваемой атмосферы уюта и покоя.

Едва Володя отхлебнул глоток вкусного чая, как рядом возникла девушка:

— Простите, можно?

— Конечно.