Гром рукоплесканий последовал за ее словами. Казалось, что потолок холла вот-вот обрушится.

Бланш почувствовала, что обычное хладнокровие изменяет ей. Она не могла понять, почему Изабелла так действует на нее, какие странные флюиды исходят от этой злобной красавицы. Но здравый смысл настойчиво предупреждал Бланш об опасности, настраивал ее против Изабеллы.

В вопросе, заданном именно ей, явно содержался намек на то, что Людовик вынужден часто и надолго покидать супругу для вершения государственных дел и вряд ли хранит ей верность, будучи в отлучке, и не отвечает ли ему тем же королева?

Отсюда уже недалеко до дерзкого и оскорбительного предположения, пусть и не высказанного вслух, что дети ее не от Людовика, а от случайных любовников.

В приступе внезапно нахлынувшей злобы Бланш, вспомнив, какова репутация у самой бывшей королевы английской, потянулась за платком и громко заявила:

– По правилам игры, насколько я знаю, теперь мой черед спрашивать. Прошу завязать мне глаза.

Она проследовала в центр зала и, когда ее лоб услужливая леди стянула повязкой, проверила, может ли она, подобно Изабелле, видеть что-либо из-под нижнего края платка. Оказалось, что может.

Она постояла немного на месте, как бы собираясь с мыслями, а на самом деле выглядывая, где мелькнул богато расшитый золотыми нитями алый бархатный подол.

Бланш представила, как она твердо ступит ногой на край платья Изабеллы, как опустит руки ей на плечи. Уверенная, что цель не ускользнет от нее, она задала свой вопрос.

Голос ее звенел в пространстве холла. Она чеканила каждое слово:

– Должен ли отец или мать ребенка ставить заботу о его благополучии выше собственных интересов, выше плотского вожделения и стремления к удовольствиям?

Наступила такая зловещая, мертвая тишина, что Бланш даже вздрогнула. Ей вдруг показалось, будто неведомое колдовство лишило ее слуха.

Каждому было ясно, что стрела, выпущенная королевой, метит в Изабеллу, отнявшую у дочери жениха.

Все присутствующие словно приросли к своим сиденьям и затаили дыхание, опасаясь, что кому-то из них может выпасть жребий отвечать на столь коварный вопрос. Сказать «да» означало вызвать на себя мстительный гнев Изабеллы, которая, конечно, пренебрегала своим родительским долгом.

Но Бланш осторожно, хотя и решительно прокладывала себе дорогу к намеченной цели, пока не уперлась ладонями в плечи Изабеллы. И тогда всеобщий вздох облегчения, словно ветерок, прошелестел по залу.

Изабелла разразилась хохотом.

– Взгляните, миледи, на кого пал ваш выбор! Как странно, что я нашла вас в толпе, а вы нашли меня! Не виден ли тут перст судьбы? Я не буду платить штрафной фант. Я отвечу на вопрос. И ответ может быть только один. Мы должны все делать для блага наших детей, как бы дорого это нам ни обходилось.

Ей дружно аплодировали, и никто не посмел даже тайком ухмыльнуться, ибо Изабелла обладала острым зрением и за насмешки над ней карала беспощадно.

– Мы с вами, Ваше Величество, уже отыграли свою игру. Надо дать поиграть и другим, – продолжала Изабелла. – Хьюго, супруг мой, позволь мне завязать тебе глаза.

Игра тянулась долго – на вопросы следовали ответы.

Изабелла с улыбкой обратилась к Бланш:

– Детская забава, не правда ли? Но кое-кому она нравится. Мне больше по душе пение и трюки, которые проделывают жонглеры. Не позвать ли нам вновь артистов, чтобы они нас развлекли? Если таково будет ваше желание миледи…

Бланш согласилась, что игра действительно кажется ей глуповатой, и интересными в ней были лишь два первых вопроса. После чего занятие это стало ей приедаться.