И вот что он ей рассказал.

Семь лет назад в Аркдуре неявные чудовища, напавшие на рыцарей Орлиного кургана, были разбиты наголову, а Ворона снова прогнали прочь. Уже потом, задним числом все решили, что именно появление Моррагана в Аркдуре — пусть даже в обличье ворона — притянуло туда владык неявных, а вместе с ними и кое-каких прочих неявных тварей вроде дуэргаров и Накалэвие. По злополучному стечению обстоятельств Ашалинда отбилась от спутников. Когда она исчезла — как все подумали, — не осталось никаких следов, да и Ворот тоже нигде видно не было, ведь когда они закрываются, отыскать их невозможно.

Поскольку даже самый могущественный из Светлых не мог обнаружить Ашалинду ни на земле, ни под землей, ни в воде, ни в воздухе, все сочли, что ее сожрало какое-то чудовище. Ни Светлые, ни призванная ими нежить, как ни бились, не отыскали ни клочка плоти девушки, ни обрывка ее одежды. Исчезновение ее вызвало такой всплеск общего горя, что никому даже не пришла в голову мысль, а не нашла ли она Ворота и не прошла ли сквозь них.

Сами Ворота, кстати, тоже так и не нашли. Желающие могли сколько угодно высматривать серую скалу в форме гигантской руки с прислоненным к ней тонким обелиском цвета лепестка розы и плоской плитой поверх обоих. Но искать то, что тебе описали, — совсем иное дело, чем искать то, что ты видел собственными глазами, и в Аркдуре, краю скал и камней, такого рода сочетание никоим образом не могло быть уникальным и неповторимым. Среди тысяч миллионов обелисков и монолитов, менгиров и дольменов самых разных цветов и оттенков — и гранитно-серых, и розовых, и зеленых, и серебристых — искомая пара камней затерялась напрочь.

Поблизости от места, где последний раз видели Ашалинду, нашли Накалэвие, и Ангавар, разгоряченный безуспешными поисками, решил, что именно это чудовище убило и съело его возлюбленную. Он не задавал никаких вопросов. Охваченный яростью, он испепелил Накалэвие на месте, да с такой яростью, что в скале, на которой стояло злополучное существо, образовался кратер. В следующие годы этот котлован заполнился водой — так образовалось озеро, получившее название Королевской Мести. Ни зверь, ни птица не приближались туда. Ходили легенды, будто бы — хотя это, конечно же, было решительно невозможно — по дну озера все еще бродит окаянный Накалэвие.

Ангавар сказал Ашалинде, что она будет в полной безопасности, если не сойдет с места. Он рассчитывал, что всегда окажется рядом с ней и сумеет предотвратить беду — или же что с ней будут его телохранители, или же ей отыщут надежное укрытие. Однако события развернулись совсем не так, как он ожидал.

Не помня себя от горя, король Светлых проклял свое пребывание в Эрисе — ибо здесь он лишился и возлюбленной, и королевства. Обуревающие его чувства он излил несколькими разными способами — например, отменил подъемную силу силдрона, ту силу, что прежде была его даром Эрису. По всей Империи рушились и обваливались башни и Причальные мачты, вся конструкция которых основывалась на силдроне. Все Летучие корабли попадали на землю, точно раненые голубки. Гонцы более не носились по небу, а Двенадцать Домов пали.

И так болезненно было разочарование короля Светлых, что он вернулся в Орлиный курган и заснул там колдовским сном, сказав:

— Я более не люблю эту землю. Я не проснусь в Эрисе. С ним в курган отправились Эрсилдоун и Роксбург со всей семьей, за исключением дочери Розамунды.

Эдвард велел выстроить в Аркдуре усыпальницу — и слуги его время от времени навещали ее, следя, чтобы ни единое пятнышко не омрачило снежной белизны мрамора и ни один сорняк, ни один вьюн не грозил трещиной плитам и стенам.

— И вот ты вернулась, — так закончил Эдвард свой рассказ. — И я прикажу снести этот проклятый памятник, чтобы ничто не напоминало мне о последних семи годах и не нарушало моего счастья.