Конечно, подобные теории требуют веских доказательств, но я не могу представить, как их получить. Поэтому придется удовлетвориться тем, что эта теория не несет в себе противоречий и прекрасно объясняет известные нам поступки сканков…

Мое же решение, послужившее отправной точкой для данного письма, является лишь неизбежным следствием данной теории. Еще до нашего освобождения, за которое я, конечно, весьма признателен, мы решили, что если, вернувшись, вновь обнаружим вокруг следы сканков, то сами сделаем их работу. Потому как наши народы все равно обречены (да и бороться со сканками бесполезно), зато это может предоставить минимальный шанс просто цивилизациям, следующим за Человечеством. Может быть, пока они будут расти, сканки будут смотреть в другую сторону…

Гроссмейстер.

P.S. В том маловероятном случае, если, господа, вам каким‑то непостижимым способом удалось спастись из моей ловушки и это письмо попало к вам – надеюсь, вам было интересно!

P.P.S. Черт! Я и забыл, что этого языка все равно никто не помнит. Последний абзац можно смело зачеркнуть… А, ладно, не люблю пачкотни!"

После прослушивания этого послания я молчал так долго, что даже Принцу надоело ждать.

– Ну что же, Рагнар, каковы впечатления?

– Знаете, сегодня утром Лаура задала мне типичный риторический вопрос типа «а кто у нас дурак?». Впрочем, вы, наверное, слышали.

– Не обратил внимания. Но неважно. Я понял вашу мысль.

– Вот‑вот.

Гэлдор тяжело вздохнул и с сомнением покачал голодной.

– Не могу согласиться с вами и считать это глупостью. Конечно, он еще молод…

– Кто молод? Гроссмейстер?! – Мне показалось, что я ослышался.

Прервавшись на полуслове, Принц обаятельно улыбнулся.

– Забавно. Вам это не приходило в голову? Ну, посудите сами, что отличает зрелость от молодости? Жизненный опыт, в первую очередь. Так?

Трудно было не согласиться.

– Вот. А теперь припомните, чем там Гроссмейстер занимался в те восемьсот лет, пока вы набирались этого самого жизненного опыта? Логические игры выдумывал!

Конечно, это рассуждение было не без изъянов, но в целом мне поправилось, хотя и здорово меняло мое восприятие образа создателя Клуба. Но по‑настоящему меня позабавила другая мысль.

– Между прочим, это и к вам относится. Насколько я понимаю, из многих тысяч лет вашей жизни лишь несколько сотен были в той или иной степени активны. Значит, я как бы старше и вас?

– Так оно и есть, – спокойно согласился он. – Впрочем, это все слишком отвлеченные рассуждения…

– Нет уж, постойте! А Вайар? Он тоже, по‑вашему, был еще юноша?

– Он – нет. Это другой случай… – Заметив, что я собираюсь выяснить, какой именно, он снова улыбнулся. – Ну что – Вайар? Пройденный этап. А вот то, что вы никак не даете мне сказать, – вот это действительно важно.

– И что же это?

– А то, что, несмотря на молодость и некоторую поспешность, проявленную Гроссмейстером, теория его весьма недурна. Она не несет в себе противоречий и хорошо объясняет известные нам поступки сканков. Вы, я вижу, хотите возразить. Что ж, попробуйте!

Вот тут‑то я вдруг смутился. Нет, возразить я и вправду хотел, теория Гроссмейстера мне предельно не понравилась, но возразить‑то было нечего. Потому как сентенции типа «это, знаете ли, слишком масштабно» или «так не может быть, потому что так не может быть никогда» не казались серьезными даже мне самому.