– Очень тяжело, – пожаловалась она. – Понимаете, он еще жив, но я никак не могу отделаться от ощущения, что он уже… не с нами.

Следующую фразу: «Уж лучше бы он поскорее умер» – Джейн произнести не отважилась. Хотя я бы в любом случае ее не осудил. Это действительно было тяжело…

– Неужели вы вообще от него не отходите?

На это мне ответила Лаура.

– Мы с Джейн меняемся. Но одного его не оставляем – вдруг он все же скажет то, что так важно вам обоим!

– Спасибо!

Пару минут я вглядывался в лицо историка, мысленно прося его очнуться прямо сейчас. Но, к сожалению, он мою просьбу не уважил, а ждать часами я не мог…

– Джейн, письмо Гроссмейстера в библиотеке?

– Нет. Оно у меня с собой.

– Дайте, пожалуйста.

Без лишних вопросов она сложила Доску и, вынув из кармана лист, уже несколько утративший свежесть, протянула его мне.

Когда я взял бумагу, Лаура вновь не удержалась:

– Так, а теперь что?

– А теперь мы ненадолго расстанемся. – Я повернул перстень Оракула печатью вниз.

В момент исчезновения мне показалось, что артикуляция Лауры весьма походит на начало слова «сволочь», но, возможно, это было какое‑нибудь другое слово…

Так или иначе услышал я не его, а:

– О, Рагнар! Здравствуйте. Я надеюсь, что вы не торопитесь. Мне очень хочется узнать…

Я протестующе поднял руку.

– Мне тоже. Вы не можете перевести, что здесь написано? – я помахал в воздухе письмом.

– А что это?

После краткого объяснения выяснилось, что нет, Оракул не мог… Тогда я внес другое предложение:

– Отправьте меня в мою Грезу, а когда вернусь, обсудим что и как.

– Ну, хорошо, – вздохнул он, и я снова переместился.

Принц Гэлдор, как и всегда, ждал меня в центре площадки среди скал под остановившимся солнцем. На этот раз он начал разговор первым.

– Вы правы, Рагнар, расшаркиваться некогда. Итак, вы хотите узнать, что там написал Гроссмейстер? Прекрасно, надо посмотреть повнимательнее.

Я сделал пару шагов, собираясь передать ему послание, но он лишь рассмеялся.

– Не надо. Просто разверните. Я воспользуюсь вашими глазами.

Остановившись, я послушался и вновь тупо уставился в чехарду незнакомых символов. Принц отозвался почти сразу:

– Да, с этим языком я определенно знаком. Не помню, правда, как называется. Гроссмейстер частенько на нем думал и изредка говорил… Ладно, сейчас попробую перевести.

Довольно долго он молчал, лишь раз попросив меня перевернуть лист, а затем подытожил:

– Да. Очень мило. Вам понравится…

Видимо, он почувствовал, что еще немного предисловий, и я взорвусь, поэтому сказал:

– Все‑все. Я начинаю. Верните, пожалуйста, листик в исходное положение… Ага. Спасибо. За качество перевода я не ручаюсь, но смысл таков…

Я слушал более чем внимательно и запомнил текст почти дословно. Вот он:

"Тому, кто это обнаружит!

Да, написал я это, прочитал и самому смешно. Ну, кто, скажите, и когда сможет это обнаружить? Едва ли когда‑нибудь найдется Человек или некто другой, кто посвятит себя изучению истории созданного мной Клуба и зайдет столь далеко, что доберется до этого письма… Такая вероятность попросту ничтожна, поэтому вынужден признать, что пишу я это для самого себя.

Ну и прекрасно. Потому что в таком случае мне не придется заниматься долгим и нудным предисловием, посвященным описанию десятков Людей и событий, без знания которых мои слова окажутся бессмыслицей.