– Торкиль!

Торкиль медленно стянул капюшон. Обритая голова брата блестела от пота.

– У тебя есть вода?

Никлис покачал головой.

– Но ведь внизу в долине есть источник, Торкиль.

Торкиль внимательно посмотрел на него.

– Там есть хвитры?

– Какие такие хвитры, братец?

– Ведьмы, – коротко ответил Торкиль.

Никлис сделал еще два шага вперед и отрицательно мотнул головой.

– Нет здесь никаких хвитр, Торкиль. Только люди… Твоя семья, помнишь?

Торкиль пристально смотрел на брата, медленно мигая.

– Никаких демонов… – прошептал он.

– Никлис! – раздался громкий крик позади них.

Самуэль быстро вскарабкался вверх на гряду. И увидел лучника.

– Торкиль?

Торкиль промолчал. Потом медленно опустил свой лук и крепко зажмурился.

– Демоны… – забормотал он. – Чудища повсюду…

Он умолк и опустился на колени, словно для молитвы. У Никлиса внезапно перехватило дыхание.

– Братец! – в ужасе закричал он.

Вся спина Торкиля была изодрана в клочья. Его плащ, куртка и рубашка пропитаны кровью. Рваные, глубокие раны, как от когтей хищного зверя.

Самуэль, задыхаясь, склонился над Торкилем.

– Кто сделал с тобой такое, братец?

– Демоны с Севера…

Торкиль нащупал свой кожаный солдатский ранец и медленно открыл его.

– Я удрал от них… И украл у них это…

Две странные на вид палочки выкатились из ранца. Почти десять дюймов длиной, они выглядели так, словно были сделаны из какого то металла. Неужели серебряные?

Никлис подобрал их с земли. И услышал, как Торкиль бормочет себе под нос:

– Ведьмы людоедки… Они повсюду вокруг нас. В лесу… Повсюду…

Высоко на горе

Ристин и Кари сидят рядышком в башне замка. Оголодавшие и неподвижные.

Ристин катает четыре шарика Хель. Они не больше спелых ягод морошки, но твердые и тяжелые.

– Ты уже говорила со своими? – спрашивает Кари.

Ристин в ответ качает головой. Она знает, что имеет в виду Кари: шарики Хель умеют слушать. Это дар Богини Хель. Она их отдала хвитрам вместе с четырьмя Солнечными палочками, которые принц Дхор всегда носит с собой, чтобы пробуждать весну. Шарики же передаются по наследству от хвитры к хвитре по материнской линии. Ристин унаследовала их от своей матери, которая четыре зимы назад впала спячку, после которой уже не проснулась.

Теперь же Ристин катает шарики Хель в своих худеньких ладошках и тихо напевает. Другие хвитры просыпаются и садятся на своих каменных ложах вокруг них.

В комнату врывается яркий дневной свет. Это Кайте и остальные хвитры открывают окна в башне. Вместе со светом с гор приходят запахи. Ароматы воды и пробуждающихся растений. Кайте тоже напевает, скликая всех на сбор.

Пора встречать весну.

Кари и Ристин покидают свои постели и вместе со всеми медленно поднимаются по лестнице на верхнюю площадку башни, находящуюся прямо над их спальным покоем. Наружу, к весеннему ветру. И светлому лику Солнца.

Внизу у подножья замка раскинулась голая долина. Снег почти сошел, лишь кое где белеют подтаявшие островки. У тридцати крылатых хвитр перехватывает дух, и они дружно запевают песнь в честь Весны и Солнца, что пробудило ее.

И следом все хвитры дружно поворачиваются лицом к северу, к пропасти Ярмаланд, и принимаются кричать. Пронзительной песней, больше похожей на боевой клич, они приветствуют подземную богиню Хель. Ту, что по ночам восстает из бездны, являя миру свой мертвенно бледный лик.

Со своего места Ристин различает границу Ярмаланда. Словно гигантская каемка изо льда, над которой клубится туман.