— Но мне ты не сказал об этом ни слова.

— Верно, потому что ты все еще была замужней женщиной и постоянно об этом напоминала. Когда Родерик занес над твоей головой меч, я готов был ценой неимоверных страданий вырваться из пут и принять удар на себя.

Кирсти поцеловала шрамы на его руках, чтобы хоть как-то смягчить боль воспоминаний.

— Но ты ничего не мог поделать. Ты был ранен и крепко связан. Мне очень жаль, что ты поранил свои прекрасные руки.

Пейтон взял ее лицо в свой ладони.

— Всякий раз, глядя на эти шрамы, я буду думать о том, как много ты для меня значишь. Ведь я едва не лишился возможности признаться тебе в любви.

Наконец-то он произнес слова, которые она так жаждала услышать. Когда он поцеловал ее, она прижалась к нему, с трудом сдерживая слезы радости.

— Скажи, что ты любишь меня, — прошептала она.

— Я люблю тебя, моя темноволосая красавица, моя душа, моя жена. — Он поцеловал ее в уголок глаза. — Спасибо за то, что не заплакала.

Она засмеялась:

— Ты слишком хорошо знаешь женщин.

— Нет, я знал только шлюх, прелюбодеек и женщин, для которых любовь — игра или же способ удовлетворить собственное тщеславие. Женщины в моей семье — такие, как ты, и я многому научился у них. Но потом забыл все хорошее и попусту терял время среди куртизанок и придворных. В тебе я нашел то, что больше всего ценю в женщинах.

— Не так-то просто будет соответствовать твоему идеалу.

Он засмеялся:

— А ты уже соответствуешь. Я поклялся перед алтарем хранить тебе верность и не нарушу своей клятвы. Ты не поверила, когда я впервые сказал тебе о том, что мне не нужна другая женщина. Умоляю. Поверь сейчас.

— Все мои сомнения развеялись, когда ты дал супружеский обед у алтаря. Я знаю, ты — человек слова. — Теперь Кирсти вспомнила венчание с удовольствием. — А чего ты ждешь от брака, Пейтон?

Пейтон нахмурился.

— В общем-то я не хочу одиночества. Я понимаю, звучит не очень романтично. — Он даже поморщился. — Хочу, чтобы рядом была женщина, которая не покинет меня. С которой не надо притворяться и играть в дурацкие придворные игры, а можно быть самим собой, со всеми своими недостатками. С годами страсть наша поутихнет, мы будем потихоньку стариться, но любовь наша останется прежней.

— Итак, ты не хочешь одиночества.

— Не хочу. И еще я мечтаю о детях. Хорошеньких маленьких девочках, кареглазых и темноволосых.

— Скорее я рожу тебе мальчишек, — заметила Кирсти.

— А может, и девочку, хотя бы одну, если будет на то милость Господня.

— Об этом мы узнаем месяцев через семь или чуть позже.

Кирсти подождала мгновение, дав ему возможность осознать смысл ее слов. Выражение восторга осветило его лицо. Кирсти была счастлива. Пейтон желает ее, и она ему нужна. А потому ребенок, которого она носит под сердцем, бесценный дар.

— Ты уверена?

— Пока не знаю точно. Мне об этом сказала Крошка Элис, совсем недавно, когда помогала мне облачиться в ту рубашку из тонкого льняного полотна. И месячных у меня нет с тех пор, как мы впервые легли в постель. Джиллианна тоже говорит, что я беременна.

Он прижал ее к себе и поцеловал.

— Спасибо тебе, любимая. И смотри у меня! Чтобы все было хорошо!

Кирсти спокойно выслушала этот довольно странный приказ.

— Постараюсь. — Она погладила его по щеке. — Да и что плохого может случиться, когда рядом такой защитник, как ты.

— Ты все еще считаешь меня своим защитником?

— Любимым защитником. И всегда буду считать. До конца жизни.