Она уселась на кровати, и в голосе ее послышалось раздражение:

– Да, просто замечательно. Но все эти события никогда не произойдут! И мне кажется, что ты свое шампанское никогда не откроешь!

– Уверен, что открою.

– Да? И когда же? Я надеюсь, ты не собираешься ждать рождения ребенка. – Его слова насчет ребенка прямо‑таки взбесили ее. Она и слышать об этом не хотела.

– Но почему, Бэб? – Он так хотел, чтобы у них был малыш, тогда ведь они станут настоящей семьей. Ну почему Барби этого не хочет понять?

– Потому что я не хочу! Поверь мне, я выросла в окружении горластых сопляков и до сих пор вспоминаю это с отвращением! Ты никогда не видел ни одного ребенка, поэтому не знаешь, что это такое! – Теперь она гораздо чаще говорила о том, что не хочет иметь детей, чем до свадьбы.

– Ну почему же не видел? Видел. Я сам был одним из них. – Он хотел поддразнить ее, но она не отозвалась. Ей вообще не нравилась эта тема.

– Между прочим, может, у нас и не будет никогда детей. – Барби сказала это, пытаясь увести его от этой темы, может быть, слегка напугать, чтобы он в будущем не заводил подобные разговоры.

– Как не будет? – Чарли был явно шокирован. Она раньше никогда не говорила ничего подобного, во всяком случае, так резко. – У тебя что, что‑то не в порядке? Почему ты мне ничего не говорила?

– Я не знаю, в порядке или не в порядке, но с тобой я почти не предохраняюсь, потому что у тебя вечно все так неожиданно… так что я не успеваю ничего предпринять… Мы, между прочим, живем вместе уже полтора года, и я до сих пор не забеременела.

Чарли чуть не спросил ее, получалось ли у нее это с кем‑нибудь другим, но, решив, что не хочет этого знать, оставил вопрос при себе.

– Но это ничего не значит. Мы просто делаем это не тогда, когда нужно. Ты же знаешь, чтобы ты забеременела, нужно специально высчитать благоприятный момент.

Много он знает! Сколько раз она залетала! Три раза в Солт‑Лейк‑Сити и два – в Вегасе. Как бы она ни предохранялась, ей не везло. Пока что обходилось только с Чарли. И она, кстати, уже не раз с удивлением думала об этом. Может быть, в этом виноваты они оба, а может – только Чар ли, и, зная себя, она склонялась к последнему, но это‑то уж ее нисколько не волновало. Скорее даже радовало. Но, взглянув на него, она поняла, что не стоит говорить ему об этом. Во всяком случае, не в рождественскую ночь.

– Слушай, а от тебя кто‑нибудь залетал? – спросила Барби, разлив вино и протягивая ему бокал. Он смотрел на ее обнаженное тело, и она заметила, что он опять возбужден. Нормальная здоровая реакция.

– Мне никто никогда об этом не говорил, – сказал он, задумчиво отхлебывая вино и неотрывно глядя на нее.

– Ну, вообще‑то это ничего не значит, – пожала она плечами, уже пожалев о том, что затронула эту тему. Не стоило портить ему Рождество. – Девчонки, знаешь ли, не всегда говорят об этом своим парням.

– Правда?

Он налил себе еще бокал вина, а потом еще один и после третьего попытался повалить ее, но ничего уже не смог сделать, потому что был слишком пьян. Барбара помогла ему перебраться в спальню и уложила на кровать, а сама устроилась рядом. Он крепко обнял ее, почувствовав, как ее пышная грудь прижимается к его груди, и пробормотал:

– Я люблю тебя. – Она была так сексуальна, так красива, так желанна… В общем, Барби была классная девчонка, и он ее очень любил.