– Давай-ка выпьем.

– Не могу. У меня важное дело. Одного человека повидать надо.

– В такую-то поздноту?

Элен кивнул. Потом сказал покаянно:

– Эх, Док, ты для меня столько добра сделал, а я…

– Что ты?

– Виноват я перед тобой…

– Виноват? В чем?

– Помнишь, ты говорил, я хороший, потому что ничего не вижу и не знаю?

– Помню. И что?

Элен взглянул на Дока со страхом и стыдом.

– А я нечаянно увидел.

– Что увидел?

– Ты только не сердись, ладно?

– Да что такое?

– Джозеф-Мария ошивается у бойлера…

Он устало пересек пустырь и поднялся по тропинке к Королевской ночлежке. Он хотел незаметно проскользнуть в темноте к своей постели и спрятать свое поражение под покровом сна.

Но не тут-то было: Мак и ребята не спали – ждали его.

– Где тебя черти носят? – сердито спросил Мак. – Мы уж обыскались!

– Я гулял, с людьми разговаривал, – сказал Элен уныло.

Мак попытался сесть поудобнее и тут же издал стон.

– Ну, ты мне и врезал! Как я еще жив, не знаю…

– Прости! – сказал Элен. – Хочешь потру?

– Спасибо, не надо! Так что там у тебя на уме, горе луковое? Я же вижу по лицу – что-то задумал.

– И с кем же ты, интересно, разговаривал? – спросил Уайти II.

– Со всеми.

– Нет, правда, с кем?

– Ну, с Джо Элегантом. Потом с Фауной. С Сюзи. С Доком.

– С Сюзи? Где же ты ее видел?– спросил Мак.

– В «Золотом маке». Зашел выпить кофе.

– Смотри, ребята, какой богатый – кофе пьет!

– Мне Сюзи подала даром.

– Ну и что же она тебе сказала?

– Сказала, что в детстве сделала пепельницу…

Мак хохотнул.

– Ценные сведения. А насчет Дока что-нибудь говорила?

– Да, что-то говорила.

– Что? Это же самое главное, дурья твоя башка!

– Не надо на меня злиться. А то я сам разозлюсь.

Мак осторожно перенес вес тела на другую ягодицу.

– Пойду спать под кипарис, – сказал Элен тоскливо: со всех сторон окружает вражда!

– Постой, так что она говорит насчет Дока?

– Говорит, не нужен он ей. Вот разве только… Все, я пошел.

– Что «разве только»?

– Вот разве он заболеет, или сломает ногу…

– Тьфу ты! – сплюнул Мак. – Я думал, чего дельное скажешь. И я тоже дурак, нашел кого спрашивать… И зачем я тебя одного отпустил?

– Я же никому плохого не сделал.

– Но и хорошего, поди, не сделал. Могу спорить, ты сейчас думаешь, какого микроба наслать, чтоб Док заболел. Ну, сознавайся!

– Ничего я не думаю. Я устал. Спать хочу.

– Кто ж тебе не дает. Иди спи.

Элен поспешно, не раздеваясь, улегся на кровать, однако не спалось; мозг все сильнее накалялся; пришпоренная совестью, неслась куда-то душа… И лишь когда стал наспевать рассвет, Элен забылся.

Средний голос злорадствовал: «Сколько лет, сколько лет я тебе говорю, что ты сам себя обманываешь! Попробуй-ка, примени свой хваленый аналитический ум…»

Нижний голос, в самом нутре, тоже не молчал, мучал своей всегдашней заунывной песней, но замешивалась в нее новая нотка, почему-то уверявшая, что мука – на пользу.

Под влиянием среднего голоса Док стал думать: «Что ж, проанализируем положение.