— Да ты что! — заорала Мартуся еще громче меня.

Но ей не удалось меня прервать.

— Именно так! А все твои документы у меня в Варшаве. Знаешь, на нары пойду все-таки я, а не ты. Носить при себе чужие документы не возбраняется. Только пользоваться ими запрещено. А я воспользовалась твоим паспортом. Все, пять лет мне гарантировано. Ты-то, насколько я понимаю, моих документов представителям органов не предъявляла. Суд это учтет.

— Боже, какой ужас! — заголосила Мартуся. — Нет у меня ничего твоего!

— Как это нет? А куда же все девалось? Проверь сейчас же!

— Да не могу я проверить! Нечего мне проверять! У меня только что украли сумочку! У самого дома! Двое мерзавцев! И укатили на мотоцикле! Свиньи! Подонки!

Я лишилась дара речи. Мартуся, когда нервничала, соображала быстро.

— Постой, значит, у меня украли твои документы? А мои остались у тебя?

В подтверждение я могла только застонать.

— Боже, как здорово, что ты позвонила! — Настроение у Мартуси переменилось моментально. — Я еще не заявляла о краже. Сижу вот здесь и плачу от злости. Так что мне, не заявлять? Или подать заявление от твоего имени?

— Не знаю, сейчас у профессионала спрошу...

— Слушай-ка, а зачем это ты моими документами воспользовалась? Не могла дождаться, пока мы все обратно поменяем?

— Не могла. Я, видишь ли, стою над трупом, и рядом со мной представители органов правопорядка...

— Над каким еще трупом?

— Над обычным. Труп убитого человека. Свежий.

— Шутишь? Это ты его убила?

— Как ни странно, не я.

— А кто это? Знакомый?

Стоило мне припомнить зрелище в прихожей пана Теодора, как я снова обрела себя. Кротость не принадлежала к числу моих добродетелей. Но сейчас она мне понадобилась.

— Знакомый. Все его знают... — Я выдержала зловещую паузу и торжественно произнесла: — Пан Тупень, министр.

Теперь у Мартуси перехватило дыхание.

— Не может быть!

— Да и я глазам своим не верю. Но это так.

— Вот здорово! Случится же такое! И это не ты его?!

— Не я.

— В голове не укладывается... Ты меня не разыгрываешь? Все серьезно?

— Серьезнее не бывает.

— Вот это да! Что там пропажа документов по сравнению с таким событием! Срочно приезжаю! Поезд еще какой-то есть, в двенадцать ночи я у тебя!

Полицейские с чрезвычайным вниманием следили за нашим разговором. Меня-то они слышали хорошо, да и слова Мартуси удавалось разобрать — качество связи было отменное. Один из служителей правопорядка тем временем вышел в прихожую, осторожно ощупал пиджак покойного и вынул из внутреннего кармана бумажник, а из бумажника — паспорт. Потом он со странным выражением лица посмотрел на меня. Опять на документ. Опять на меня.

Я его вполне понимала.

Разумеется, фамилия министра была вовсе не Тупень. Кто бы назначил человека с такой фамилией министром? Это прозвище придумали недруги высокого чиновника. Соединили два слова: тупица и пень. Оба слова подходили к нему замечательно, и мы решили, что лучше их слить воедино.

Мало-помалу я приходила в себя, способность соображать возвращалась.

Итак, у меня пропали все документы. Почти все. Кредитные карты и международные водительские права остались, они просто не влезали в бумажник. Не носить же ради этого еще один. Меня застукали над трупом в чужой квартире, куда я прибыла ради дела, в котором не признаюсь ни за что на свете. Кто-то должен подтвердить мою личность — это раз, следует заявить о пропаже документов — это два, и как мне теперь вообще ехать домой — это три, что, на глазах у полицейских взять и сесть в машину без прав и техпаспорта?

И где, черт бы его побрал, шляется пан Теодор?!

— Теперь попрошу ваши документы, — деревянным голосом произнес полицейский, постукивая себя по ладони паспортом Мартуси.