Пауза. И еще одна мысль. Возникло ощущение, что то, на что он смотрит, было на свой лад параллельно сделанной много минут назад фотографии. И все, что после того происходило, уже свершилось и завершилось. Он изменил свой вопрос:

— Что случилось? — спросил он.

Ростен с довольным видом улыбнулся.

— Мне придется передать это старому Дожу. С этими итальянцами трудновато иметь дело. Но этот временной стасис получился у него так же идеально, как все, что я когда-либо видел.

С этими словами он потянулся через плечо Орло. Его пальцы ухватились за пластинку, которую держал Орло. Они мягко потянули ее. Орло молча ее отпустил.

— Вот только эти штучки со временем могут держаться так долго, что становятся ужасно неприятными. Нам лучше бы войти и спасти, э, ту, кого принято считать миссис Лильгин, кого эта огромная безмозглая публика ожидает отныне видеть в его спальне каждую ночь.

Он закончил:

— А теперь, есть еще кто-нибудь известный нам, кого надо спасти или проинформировать о том, что происходит?

Орло не смог придумать никого.

Но один человек был.

XXVI

Успех развивался.

Орло, войдя в свой кабинет точно за четыре минуты до четырех, сиял.

Его вопрос, обращенный к ожидавшим мужчинам, вызвал молчание. Кого еще следовало спасти? Очевидно, всех, кто приговорен к смерти. Но никто не знал, кто это.

Йоделл сказал, с некоторым удовлетворением:

— В данный момент на полу в коридоре сидят двадцать три члена Верховного Президиума. Другие отсутствуют с поручениями и могу тебе сказать, рады своему отсутствию. Мегара, у тебя есть какие-нибудь мысли?

Мужчина с лицом младенца покачал головой. Он сказал с несчастным видом:

— У меня впечатление, мистер Томас, что ты все еще держишься за свою фантазию о сохранении Лильгина председателем.

Запыхавшийся Орло сказал:

— Четыре часа. Я отвечу позже…

Четыре пополудни…

Из-за своего стола смотрел улыбающийся Лильгин. Если он и был потрясен, когда несколькими минутами раньше его охранники позволили войти коренастой женщине, то никак этого не показал.

Она теперь сидела в кресле в несколькиз ярдах от него. Всепроникающее поле, державшее его в центре, достигало радиуса приблизительно восемнадцати футов. Итак, она была там, женщина, которую он лично, давным-давно, после долгих размышлений, цинично выбрал как наиболее приемлемый, не вызывающий зависти, тип женщины среднего возраста, похожий чем-то на мать — или бабушку. Тогда он верил, что ее присутствие еще раз (как прежде другие, похожие на нее) введет в заблуждение этих дураков в большом мире. Введет в заблуждение мужчин, заставив их почувствовать к нему жалостливую терпимость; и смутит женщин, заставив их отнестись к нему с куда более сложной, но равно презрительной терпимостью.

Фактически, ее приезд изменил его план. Он внезапно почувствовал отчаянную нужду в информации, прежде чем произнести хоть одно слово… Что произошло? Как она избегла убийц?

Но на смазливом личике оставалась все та же великая улыбка, когда Лильгин сказал:

— Друзья мои, я получил несколько сообщений по моему наушному приемнику об этом эксперименте. Несмотря на все данные мне гарантии — что технология наконец-то была усовершенствована — сейчас мне кажется, что неожиданный побочный эффект может означать, что нам придется завтра отключить все развлекательное телевидение, а может, и сегодня вечером, попозже. Честно говоря, я не уверен в том, что происходит. Если позже кто-то придет на ТВ, чтобы сказать вам, что мое заявление не является таковым, или сделает какое-нибудь смягчающее заявление, вам придется сделать свои выводы.