Вдруг Энтони прервал ее раздумья:

— Смотрите, это Риверс-Эдж!

Они выехали на вершину холма, и внизу, у реки Уай, восточной границы владений эрла, показался Риверс-Эдж, словно изящная драгоценная вещица в оправе садов. Этих .хорошо ухоженных садов уже коснулась своим дыханием ранняя осень. Дом был выстроен в форме латинской буквы» Н»— в честь короля, даровавшего Уиндхемам титул эрлов.

Его стены, сложенные из потемневшего красного кирпича, увивал густой зеленый плющ. Над грифельно-серой крышей поднималось не меньше полудюжины труб. Блейз издалека заметила суету возле дома, и ее сердце стремительно забилось.

Она долго не осмеливалась поднять глаз. Что, если она с первой же секунды разочаруется в своем муже? Или сама разочарует его? По собственному почину ее кобыла остановилась. Сильные руки обхватили Блейз за талию, подняли с седла и бережно поставили на землю.

Большой и указательный палец сильной мужской руки коснулись ее подбородка, осторожно приподнимая его. Блейз вдруг обнаружила, что смотрит прямо в карие глаза, самые ласковые и добрые, какие ей только доводилось видеть. Чудесный голос, глубокий и нежный, произнес:

— Добро пожаловать домой, Блейз Уиндхем. Я ваш муж, Эдмунд, — добавил он, оглядывая Блейз, — и мне не терпится узнать, заслужил ли я ваше одобрение, мадам.

— О да, милорд! — вырвалось у Блейз. В ее голосе явно прозвучало облегчение, и она тут же покраснела, осознав. какой дерзостью могут показаться ее слова. Но Эдмунд Уиндхем засмеялся.

— Лишь сегодня утром, на рассвете, мне пришло в голову, что мне-то посчастливилось увезти из Эшби ваш портрет, но вы даже не представляете себе, как я выгляжу, — потому, что я позабыл сделать вам ответный подарок. Надеюсь, вы простите меня, Блейз. Обещаю вам, я исправлю свою оплошность — стоит вам только позволить.

Блейз снова покраснела. Неужели его слова таили более глубокий смысл, чем показалось вначале, или же это только игра ее воображения? Заметив ее замешательство, Эдмунд Уиндхем осторожно сжал в ладони хрупкие пальчики Блейз и повел ее в дом. «Она очаровательна», — думал Эдмунд. Совершенная невинность Блейз изумила его, но могло ли быть иначе? Единственный визит в Эшби убедил Эдмунда в том, что Морганы ведут уединенную, даже замкнутую жизнь.

А сама Блейз с радостью воспользовалась минутой, чтобы взять себя в руки. Она до сих пор не могла поверить в свою удачу. Тогда, прячась вместе с сестрами за кустами и подглядывая за лордом Уиндхемом и отцом, она не смогла как следует разглядеть гостя, да и не стремилась к этому.

Когда же она узнала свою участь, то, сколько ни пыталась, не могла припомнить лица эрла. И теперь Блейз с удовольствием обнаружила, что ее мужем оказался на редкость привлекательный мужчина. Как позавидовала бы ей Блисс, если бы узнала об этом!

Непременно надо написать сестрам — написать и сообщить, что ее муж так же высок, как лорд Энтони. Что у него темно-каштановые волосы, а глаза имеют теплый оттенок шерри. Она украдкой взглянула на руку мужа, в которой покоилась ее ладонь. Рука Эдмунда оказалась не чересчур огромной, но большой, с длинными пальцами и крепкими, почти квадратными ногтями. Эдмунд был одет в черный бархатный костюм с камзолом, богато расшитым драгоценными камнями. От темной материи его лицо казалось еще светлее.

Он провел жену в большой зал Риверс-Эджа — великолепную комнату с высоким сводчатым потолком, покрытым позолотой. Здесь помещалось четыре громадных камина, в которых пылали ароматные вишневые поленья, а высокие окна поднимались до потолка по обеим сторонам зала.

Сквозь окна, обращенные на запад, был виден закат. Чуть ли не через весь зал тянулся длинный стол резного золотистого дуба, а возле него, на возвышении, стояли два кресла с высокими, как у трона, спинками. В зал стекались слуги.