Я провалился по грудь в некстати подвернувшуюся яму и выскочил из нее длинным прыжком. Приземлившись и получив подзатыльник от вампирессы, пойманной хвостом, я поймал почти ускользнувшую мысль за хвост и спросил:

— А за что тебя Светлана то гоняла?

— Пустяк! — махнула рукой вампиресса, — Ювелира я трахнула… пару раз. А она возьми и взбесись. Как будто сама с ним не спит!

— С этим крысенышем? — я изумлении выпучился на беловолосую вампирессу.

— Ну да, — хлопнула она кроваво-красными глазами, — В первую же ночь они и покувыркались. Он еще пытался твою Киру щупать, но Ёж пообещал этому Волюку отрезать все, не нужное для оплодотворения, если тот продолжит.

— Я с ним поговорю…, — многообещающе оскалился я, пробираясь к главному шатру широкими прыжками.

* * *

«Вы вступили во временное поселение «Шугашыыс». Принадлежность — племя Зуан Хобый. Ваши возможности ограничиваются Пределом Расы».

В шатре воняло спертым орочьим потом, орочьими портянками и самое противное — хозяином шатра, снежным вождем. Упитанный и лоснящийся орк пребывал в самом цветущем возрасте, но не физической форме — его живот вольготно разлегся на разжиревших ляжках, а лицо уже напоминало рожу гигантской зубастой жабы. По случаю жарко натопленного шатра, мужик сидел полуголый, лишь в штанах и легкой распашонке, но вид состроил деловой и важный.

Вампирессу аж к целому зимнему вождю не пустили, оставив в женском шатре, что меня не особо озаботило. Объясняться с пузаном все равно пришлось бы мне. Едва я успел рассказать, мне нужны лишь тепло и кров для десятка разумных на несколько дней, как толстый орк хлопнул себя по колену и выдал:

— Услугой заплатишь, бесчестный. В лесу колдун сидит, наших мертвых ворует. Убьешь и получишь, что хочешь. Понял?

— Ты кого бесчестным назвал? — проявил я бдительность в деле сохранения собственного доброго имени, а заодно поинтересовался, — Колдун вас морит? Многих убил? Смертный или бессмертный?

— Нет смерти — нет чести, — пожал плечами пузан и ухмыльнулся, глядя мне прямо в глаза, — Колдун такой же, как и ты. Живым зла не делает, мертвых уводит. Убьешь его.

— Нафиг я тебя пошлю, — не долго думая определил я политику партии, — Дров в лесу нарублю и проживем без вас. Что ж вы за орки такие, что никто за предков не умер?

— Бабу свою назад не получишь, — процедил темнеющий лицом толстяк, нагибаясь вперед, — Лодку твою сожжем. Только встань!

Я ухмыльнулся и встал, нависнув над пузатым зеленокожим. Тот тут же истошно заорал какую-то бессмысленно звучащую команду, свирепо выкатив на меня глаза. С улицы начали раздаваться крики боли. В шатер ворвались два здоровенных зеленых парня в мехах с растерянными мордами лица и здоровыми одноручными топорами в лапах.

— Если ты кого-то послал с огнем к моей лодке… эти орки мертвы, — поведал я пузану, начавшему бледнеть, продевая большие пальцы обеих рук за ремень штанов, — А моя баба может сожрать все ваше племя. За час. Но я ей приказал никого не убивать.

— Мы под защитой! — процедил бледный зимний вождь, сжимая и разжимая кулаки, но не делая попыток встать.

— Ты что, дурак? Я тебе угрожаю? — непритворно удивился я и обратился к одному из ввалившихся молодых орков, — Эй, парень, подними-ка правую руку!

— С бессмертными не положено, — забормотал он, вращая головой так, как будто его что-то душило.

— Вы тут совсем озверели, что ли? — задал я риторический вопрос, в ответ на который оба лоботряса с топорами сделали по молодецкому удару мне в грудь.