Поймав за ухо одного из молодых, я выкрутил его посерьезнее, заставив изогнуться от боли, и сообщил так и продолжающему сидеть пузатому «вождю»:

— Ты говно. И гостеприимство твое — говно. Я пошел ссать на твой шатер.

Вот сейчас все и проверим. Скулящий орчонок хоть и вымахал втрое шире меня, но сразу сломался от боли и послушно указывал дорогу, тыкая пальцем в широко раскинувшийся шатер, украшенный парой свежих роскошных шкур. Сзади волокся второй молодец и переваливался с ноги на ногу пузан с разъяренно-испуганным взглядом. Процессию замыкала Аливеолла, переломавшая ноги нескольким балбесам, пытавшимся ее схватить.

Подойдя к шатру пузана, я повернулся к нему:

— Я ж сейчас на твой шатер мочиться буду. Ты что, даже не будешь умирать за свой дом?! — знания, полученные в расовом и классовом сценарии, диктовали, что орк обязан убить оскорбителя только при намеке на подобное. Легчайшем намеке.

— Ты — не настоящий! — завизжал орк, тряся головой и выкатив глаза. Из его пасти полетела слюна, — Вы вне правил чести!

— Как и ты, раз стоишь и визжишь как свинья, — резюмировал я, достал необходимое и принялся орошать шатер. Не сбоку, а прямо на матерчатый полог входа.

Аливеолла засмеялась. Ну, сильнее оскорбить этого пузатика уже не получится при всем желании. Я посмотрел на молодежь, не отрываясь от своего занятия — в глазах ярко-зеленых парней горело странное выражение, но почему-то я был уверен, что пойди я к шатрам их матерей — они бы кинулись умирать.

— Остановитесь! — к нам изо всех немногих сил торопился очень старый орк. Опираясь на кривую и тонкую палку, увенчанную гроздью побрякушек, закутанный в лохмотья старик подковылял к нами, разбрасывая лаптями снег, и встал, пытаясь отдышаться. Тусклые выцветшие глаза, скрытые за надбровными дугами и спутанными седыми волосами, уставились на меня как на врага народа.

— Тупой верзила! — прокаркал старик мне, отдышавшись. Он начал тыкать палкой в сторону темного от злости пузатого орка и пенять мне, — Его прадед был последним, кто проливал кровь за честь! Восемьдесят девятую зиму орки не воюют! Протри глаза! Где черепа у шатров?! Где шрамы по убитым в бою братьям у орков?! Где рабы других рас в стойбище?!

Ох.

Я растерянно оглядывался, пока старик продолжал на меня напирать. Действительно, простые шатры из растянутых шкур, на которых не видны символы воинов племени. Потемневшие от времени деревянные тотемы без единой косточки и черепка. А столбы, к которым обычно орки привязывают рабов? Они же должны быть в центре стойбища, чтобы замерзших было удобнее оттаскивать к боевым псам племени? Тех же зимой кормить надо…

Лежбища боевых псов тоже не было. Офигеть. Это вообще… орки?

— Судя по твоему обалдевшему виду — тут многое не так, как должно быть? — привлек мое внимание голосок Аливеоллы. Вампиресса ткнула пальцем в курящиеся паром землянки и внятно проговорила, — Вот там нет ни одного орка!

Зимний полдень после этих слов резко перестал быть томным.

В руках обоих молодых орков появились тяжелые охотничьи копья, тут же пущенные ими в ход против вампирессы. Пузатый «зимний вождь» кинулся в прыжке на меня, а шаман что-то каркнул, ткнув в мою сторону посохом с побрякушками. Быстро. Чересчур быстро для орков.

По «железной рубашке» на моих ребрах заскрежетал короткий нож. Пузан взвыл и отскочил, доставая из собственного инвентаря здоровую шипастую булаву, но не успел. Закончив тормозить, я просто ударил плохо пахнущего орка ногой в плечо, не сдерживая силу и Ки.