Сколько раз Роуз представляла себе их встречу! Как они ахнут, как неуверенно двинутся навстречу друг другу, заглянут в родные глаза, сожмут друг друга в объятиях. Она словно наяву слышала слова, которые непременно хлынут из них потоком, чувствовала любовь и утешение. И вот перед ней сидит грузная женщина средних лет с неестественно светлыми волосами и выражением полного безразличия, даже презрения, на лице, словно они чужие люди.

Фрида заметила недоверие Роуз, потом – внезапный испуг от понимания того, что это действительно Джоанна. Что послужило толчком? Может, глаза, форма подбородка, поворот головы…

– Джо-Джо? – дрожащим голосом спросила Роуз.

Но Тэрри – Джоанна – не реагировала.

– Джоанна, это ты? Это я.

– Не понимаю, о чем ты.

– Я Роуз. Рози, – всхлипнув, продолжала она. – Ты узнаешь меня? – У нее был такой голос, словно она сама себя не узнавала.

– Меня зовут Тэрри.

Роуз вздрогнула и повернулась к Фриде, затем снова к Тэрри.

– Ты – моя сестра. Тебя зовут Джоанна. Тебя похитили, когда ты была еще малышкой. Неужели ты не помнишь? Мы искали и искали… Ты должна помнить. И теперь ты вернулась.

Джоанна посмотрела на Фриду.

– Я что, обязана все это выслушивать?

– У нас есть время, – ответила Фрида и Роуз, и Джоанне.

Но ни одна из них, похоже, ее не услышала.

Вдалеке, на линии горизонта, вспыхнул фейерверк и рассыпался по небу яркими цветами. Мимо нее проехала патрульная машина; протарахтел грузовик – водитель, сидя в высокой кабине, наверное, и не заметил Фриду; какой-то пьяница с остекленевшим взглядом, с трудом передвигая заплетающиеся ноги, тащился по дороге. Мэтью жив. Джоанна жива. Кэти Райпон все еще не объявилась и, скорее всего, уже умерла. Дин Рив умер. Была уже половина пятого утра, наступило Рождество, а Фрида до сих пор не купила елку. Хлоя наверняка ужасно рассердится.

– Не думаю, что он ее сейчас видит, – мягко заметил папа.

– Я знала, что ты обязательно вернешься домой. Я хотела быть к этому готовой.

Мэтью открыл глаза и посмотрел на нее. Она не могла сказать наверняка, видит ли он ее или смотрит на что-то сквозь нее.

– Уже Рождество. Приходил Санта-Клаус. Скоро мы посмотрим, что же он тебе принес. Я ведь говорила: он не забудет. Он всегда знает, где сейчас дети. Он знал, что ты здесь, в больнице. Он специально приехал сюда, к тебе.

Раздался тонкий, пронзительный голосок:

– А я был хорошим мальчиком?

– Хорошим? Ох, да самым лучшим!

Мэтью закрыл глаза. Родители сидели по обе стороны кровати и держали его за перевязанные руки.

Она поцеловала отца в небритую щеку и, почувствовав запах табака, сладковатый привкус алкоголя на его коже и кислый – пота, едва сдержалась, чтобы не отшатнуться. Она знала: сегодня, когда она уйдет, он сядет перед телевизором и будет пить до отупения.