Наконец, отвернувшись от окна, Фрида приняла решение, а приняв его, стала действовать стремительно: надела длинное теплое пальто и перчатки, выскочила из дома, поехала на метро до станции Пэддингтон, где села в поезд. Пассажиров почти не было, если не считать нескольких человек с чемоданами. Она не хотела слишком тщательно продумывать свои дальнейшие действия. По правде говоря, на самом деле она не знала, что собирается предпринять.

Третий терминал Хитроу был переполнен. Как и всегда. Посреди ночи, на Рождество, в феврале, когда дни самые серые и унылые, и в июне, когда они свежие и радостные, во времена процветания и спада, во времена горя и ликования люди всегда куда-нибудь летят. У стоек регистрации извивались длинные очереди: семьи с кучей багажа; маленькие дети с лихорадочным румянцем на щеках, грустно сидящие на гигантских чемоданах; одиночки с независимым и самоуверенным видом. Миниатюрная негритянка медленно толкала перед собой моечную машину, не поднимая глаз с пола и словно не замечая движущуюся вокруг толпу, сердитых мужчин с такими большими животами, что их едва сдерживала ткань рубашек.

Фрида внимательно посмотрела на доску информации о вылете. Нужный ей самолет улетит только через два с половиной часа. Регистрация еще не началась, хотя люди уже становились в очередь. Фрида направилась к киоску, где торговали кофе, булочками и другой снедью, и купила себе стакан горячей овсянки, густой и сливочной, а потом села на скамью с мягким сиденьем, откуда открывался прекрасный вид.

Сэнди опаздывал. Она никогда не путешествовала с ним, но догадывалась, что он из тех, кто всегда появляется в последнюю минуту и ничуть по этому поводу не переживает. Для человека, покидающего родину на неопределенное время, у него было мало багажа – впрочем, возможно, он переслал вещи морем: всю свою красивую одежду, огромные книги по медицине, кастрюли и сковородки с утяжеленным дном, ракетки для игры в теннис и сквош, картины, которые раньше висели у него на стенах. К стойке регистрации он подошел с двумя скромными сумками в руках, на плече висел ноутбук. Он был в черных джинсах и куртке, которую Фрида раньше у него не видела. Возможно, он купил ее специально для поездки. Сэнди был небрит, черты его лица по сравнению с тем, когда они виделись в последний раз, заострились. Он казался усталым и озабоченным, и, когда Фрида заметила это, сердце у нее сжалось. Она привстала, но тут же снова опустилась на скамью, глядя, как он протягивает пограничнику паспорт. Она увидела, как он вежливо кивнул и поставил сумки на движущуюся ленту транспортера.

Она представляла этот момент и бесчисленное количество раз прокручивала его в уме. Как она положит руку ему на плечо, и он обернется. Как, увидев ее, просияет от радости и облегчения. Они не станут улыбаться: некоторые чувства слишком глубоки для улыбок. Но вот он уже отошел от стойки, а она по-прежнему сидела не шевелясь. Он замер на мгновение, словно позабыв, куда собирался, но потом с решительным видом стремительно двинулся к выходу на летное поле – шагая широко, словно ему внезапно захотелось покинуть это место как можно скорее. Вот она видит его спину. Вот он исчезает в потоке пассажиров. Фрида поняла: если она не встанет с места, он уйдет – уйдет в свой новый мир без нее.