Армада потерпела крушение на скалах около десяти часов: Ройял выбрался на поверхность, сделал глубокий вдох, занес этот случай в список своих приключений и решил удалиться.

Это была единственная вещь, которую я непоколебимо делал весь год. В дверях Елена поцеловала меня на прощанье и погладила по лицу теплой, влажной рукой.

Я спустился к машине; мне пришлось посидеть там некоторое время, прежде чем я сумел собраться с силами и завести мотор.

Когда силы слегка восстановились, я закурил сигарету и подумал о Доре.

Поздновато для визитов без предварительной договоренности: но, с другой стороны, всего десять минут одиннадцатого, надо как-то скоротать время до сна.

Я тронул машину и направился обратно в город. Транспорта на улицах стало меньше, и я довольно быстро добрался до многоквартирного дома, в котором жила Дора. Он стоял на многолюдной улице неподалеку от «Юнайтед уорлд» — дорогой и уютный. Наверное, она поняла, что я к ней иду: «порше» въехал на стоянку прямо рядом с домом.

Ночной лифтер был занят кроссвордом, и мне страшно не хотелось беспокоить его — все равно я не слишком-то силен в кроссвордах. До квартиры Доры оставался всего один пролет, поэтому я поднялся по лестнице.

Белая кнопка была встроена в деревянную панель около двери с отметкой 2-Б. Я нажал на нее пару раз и подождал.

Дверь открылась. На пороге стояла Дора. Может быть, она и вправду была тупой и не слишком образованной в некоторых вещах — но при таком внешнем облике кому пришло бы в голову проводить тестирование на интеллектуальные способности? Ее простой пеньюар — без плеч и с разрезом чуть не до талии — уже сам по себе вполне мог заменить классическое образование. Может быть, ее волосы были плохо уложены, но кого это волновало, если они спадали на такие глаза, как глаза Доры?

— Вы! — громко сказала она и попыталась захлопнуть дверь.

И захлопнула бы, если бы я не успел сунуть ногу в щель. Она нажимала, и я тоже нажимал. Тяжело дыша, она сдалась, что вовсе не противоречило правилам образования… особенно когда изучаешь математическую статистику в моем лице.

— Что вам нужно? — прошипела она, когда я вопреки ее желанию вошел в квартиру.

— Вы удивитесь, лапочка, — сказал я, — но я зашел поговорить.

— О чем?

Я оглядел ее жилище. Дора жила так, что это могло в конце концов перерасти в привычку. Помещение было просторное, искусно обставленное в модернистском стиле.

— Какая у вас славная квартирка, — заметил я. — Должно быть, вы платите большие деньги за аренду… или вы не хотели бы углубляться в эту проблему?

— Убирайтесь отсюда! — огрызнулась она. Я ухмыльнулся.

— Не могу, дверь закрыта. И кроме того, стоило ли тратить силы, чтобы приехать сюда и тут же уйти, не задав вам ни одного вопроса?

— Что вам нужно? — снова нетерпеливо спросила она.

Я вздохнул. Этот день — за одним исключением — был для Ройяла не самым удачным.

— Давайте упростим допрос, — предложил я. — Под этими словами я имею в виду следующее: я сяду. Вы тоже сядете. Я задам вопросы. Вы на них ответите. Хорошо?

— Вы просто невозможны! — резко сказала она. — Я позабочусь, чтобы все стало известно мистеру Миллхаунду. Вы уже и так внушили ему любовь к себе!

Мне следовало ответить на это что-нибудь очень умное, но я не мог, ибо был слишком занят, наблюдая за тем, как Дора устраивается на тахте — она положила одну ногу на другую, и разрез пеньюара оказался совсем не там, где следует находиться разрезу на пеньюаре.