|
Для всех вы просто племянница Амабель, и только. Более того, я даже уверен, что если кто и узнает правду, то не скажет ни единого слова. Лояльность, понимаете, что я имею в виду? - Вот именно. Понятия не имею. "Ну и ну, - подумал Джеймс, ступая с ней в ногу. - На что же, черт подери, была похожа ее жизнь?" Он не мог припомнить, был ли в его комнате в башне телевизор. Хорошо бы все-таки был. Интересно бы посмотреть, как Скотт Брэйнерд умоляет жену вернуться к нему. Они дошли до дома Амабель. - Не уезжайте. Знаете ли, совсем не трудно быть лояльным, когда это тебе ничего не стоит. Пусть эта история тянется себе потихоньку, а вы просто держитесь от нее подальше. Кроме того, у вас ведь нет денег, правда? - У меня есть кредитные карточки, но я боюсь ими пользоваться. - Да, за карточками очень легко проследить. Я рад, что вы ими не воспользовались. Вот что, Салли. У меня есть кое-какие друзья в Вашингтоне. Позвольте мне сделать несколько звонков и узнать, как обстоят дела на самом деле. - Друзья? Какие друзья? Джеймс улыбнулся. - Похоже, я не могу застать вас врасплох, правда? - Во всяком случае, не тогда, когда запах чеснока за милю предупреждает о вашем приближении, - сказала Салли и улыбнулась в ответ. - Это не имеет значения, Джеймс. Если вы хотите Поговорить с каким-то знакомым - что ж, вперед! Только не забывайте: у меня совсем нет денег, чтобы вам заплатить. - На общественных началах, - усмехнулся Квинлан. - Говорят, даже правительственные учреждения некоторую работу выполняют бесплатно. - Ну да, точно так же, как они используют деньги налогоплательщиков, чтобы заплатить за ночной волейбол. - Баскетбол. Это было довольно давно. - Ваши друзья работают на федералов? - Да, и они неплохие ребята. Я дам вам знать, что за каша там варится - конечно, если они что-нибудь знают. - Спасибо, Джеймс. Но вы же знаете: остается еще некто, кто звонил мне, выдавая себя за отца. Этому человеку точно известно, где я. - Не стоит беспокоиться. Кто бы он ни был, если он только появится, ему придется иметь дело с моим "большим пистолетом". Салли молча кивнула. В душе ей хотелось, чтобы Джеймс коснулся ее руки, пожал ее, потрепал по щеке... все что угодно, лишь бы не чувствовать себя такой затравленной, такой одинокой. Но разумом она понимала, что он просто не может этого сделать. Точно так же, как понимала, что, по сути, совершенно не знает этого человека. Итак, теперь он ее заступник, осознал Квинлан, поражаясь самому себе. И он будет защищать ее от любого, кто может явиться сюда с желанием утащить ее обратно или тем или иным способом причинить ей боль. |
