Потому он смиренно молчал, пока Марфа поминала свои былые подвиги да хвалилась Каиновой выучкой.

– Так что я бишь толковала? Про облаву! - вспомнила она. - Коли Тимофееву бабу прирезали или удавили той ночью, так ведь не на глазах же у деток. Коли Демка приходил - так он ее из хибары выманил, куда-то отвел, да так хорошо отвел, что по сей день тела не подняли. Он шур ведомый, он еще не все свои хитрости господину Архарову раскрыл! Но, сдается мне, он за детками сразу же не пошел, детки-то увидят и заплачут: где наша матушка? Может статься, он за ними Тимофея прислал. Или еще кого. А вот теперь поразмысли. Демка в тот вечер поехал сперва к господину Архарову. Был он на Пречистенке, пока господин Архаров не угомонился. Потом обратно побежал, а путь неблизкий, а светает рано. Да пока еще отыскал ту хибару…

– Марфа Ивановна, ты что такое городишь?! Не убивал Демка Тимофеевой жены! - воскликнул Федька.

– Кыш отсюда! - крикнула Марфа Наташке и инвалиду Тетеркину, которые весьма внимательно слушали разговор. - Ишь, затаились!

Домочадцы убрались от греха подальше.

– Молчи, Федя, я то знаю, чего ты не знаешь. У Тимофея зазноба завелась. Он, когда у меня ночевал, за наливочкой проболтался. Он и жениться на ней думает. Коллежского регистратора вдова, по прозванию Волошина.

– Не та ли, у кого Шварц комнату снимает?

– Она самая. Он как раз голову ломал, как двоеженства избежать. И Демка про то знал. Потому оба и переполошились - ну как законная-то дура заявится к зазнобе? Только Архарову не сказывай.

– Что ж они мне не сказали? А я-то, дурак, не пойму - чего они перескудрошились!…

Марфа посмотрела на Федьку очень выразительно, но он не понял взгляда.

– Так о чем это я? - продолжала она. - Облава! Нищие, что в хибарах живут, встают рано - им к церквам расходиться, к всенощной, за подаянием. Может, кто приметил - не бабу, ну ее к бесу! Детишек, парнишку и девочку. Бабы там такие околачиваются - клейма ставить негде, кто на них глядеть станет? А детишек, что мамку искали, могли запомнить. А, может, кто их и прибрал, когда с дитенком - лучше подают.

– Облопался наш Тимоша… - горестно сказал Федька. - Пертовый маз с ним круто разберется, коли так… Да и с Демкой…

– Помяни мое слово, Демка все это без Тимофеева ведома проделал, - убежденно произнесла Марфа. - Я ж тебе толкую - некогда ему было за Тимошей бегать, майская ночь короткая, он сперва ту елтону укосал, а потом уже Тимошу отыскал.

Федька вздохнул - у Марфы все получилось весьма складно.

– Послушай, молодец, - сказала она, как бы сжалившись, - а спроси-ка ты у Тимоши их приметы. Я-то во многих домах бываю и со многими людьми дружбу вожу. Глядишь, хоть детишек отыщем.

– Я к тебе кого-либо из парнишек с запиской пришлю, - отвечал Федька. - Не может быть, чтоб Демка!

– Худо ты своего Демку знаешь, - вздохнула Марфа. - Мало ли, что шур? Шиварища выручить - святое дело…

– Шуры не жулят.

– При нужде - ох как жулят…

И Федька, знавший мазовские и шуровские правила главным образом по рассказам, смутился - Марфе-то виднее, может шур пустить в ход острый жулик, или даже ради спасения жизни не нарушит закона.

На вторую перемену Марфа подала жареную рыбу, на третью - толстые оладьи с медом, на четвертую - сладкую рисовую кашу на молоке и с корицей. Словом, накормила на славу.

Пожалев еще раз, что не встретился с Клаварошем, Федька засобирался прочь. Марфа тут же догадалась, как его использовать, - сложила в миску горячие оладьи, масленые, румяные, полила медом, увязала в холстинку и наказала, что коли Клаварош в полицейской конторе - пусть без промедления съест!

Федька и поспешил, почти побежал, невзирая на избыточно сытое брюхо: не хотел, чтобы его с этим узелком видели.