— Да. Только подумай! Очень редкий и практически недоступный яд попадает в руки людей, неосознанно ставших орудием убийцы: только взгляни на бедную миссис Тинкерман! То, что она сделала, она делала уже тысячу раз прежде и понятия не имела о редком яде в том шприце. И все же, — задумалась Дездемона, — не наш отравитель убил Эмили Танбалл. Хотя он, мне кажется, снабдил ядом того, кто это сделал. Джон Холл и Томас Тинкерман. Но смерть Эмили тоже работает на нашего отравителя: она путает все факты, — ведь женщина умерла от тетродотоксина. Как он умен!

— Настоящая гидра, верно?

— Да. Ты должен нацелиться в сердце, а не отрубать головы.

Дездемона поднялась и протянула руку, чтобы вытащить мужа из кресла.

— Но я не сказала тебе ничего, чего бы ты уже не знал, — закончила она, направляясь на кухню.

Кармайн вымыл руки, накрыл на стол и сел, поджидая, пока Дездемона разложит еду по тарелкам.

— Мы ничего не знаем о жизни Джона Холла до его появления в Холломене, и смерть Уиндовера Холла стала для нас страшным ударом, — сказал он, наблюдая за женой. — Сегодня я отправил Лиама Коннора на Западное побережье выяснить, что только сможет. У Джона было какое — то психиатрическое заболевание в юношеском возрасте, и тот даже жил в реабилитационном центре. Возможно, Лиам найдет хоть кого — то, проживавшего в Калтехе в тот же период времени, что и Джон с Хантерами. Уиндовер Холл не нанимал никакой прислуги, за исключением уборщицы, но это не значит, что мы не сможем найти в Орегоне людей, хоть что — то знающих о Джоне Холле.

— Сконцентрируйся на его взаимоотношениях с Джимом Хантером, — посоветовала Дездемона, ставя перед ним тарелку. — Хантер — скрытная личность.

14 января 1969 года, вторник

Эдит Тинкерман оставила у дежурного полицейского на пульте сообщение для Делии Карстерс следующего содержания: есть нечто новое, что вдова хотела бы обсудить, и она будет ждать сержанта во вторник.

«Вторая взрывная новость!» — с восторгом подумала Делия, радуясь, что сегодня облачилась в это удивительное новое пальто из искусственного меха с вплетенными в ткань сверкающими золотыми нитями, которые прекрасно сочетались с оранжево — горчичным костюмом. Она выехала из Басквоша и была на месте около десяти утра.

К своему удивлению, Делия обнаружила входную дверь слегка приоткрытой; она постучала по косяку и закричала:

— Привет? Эди? Это Делия.

Когда никто не ответил после нескольких довольно громких приветствий, Делия толкнула дверь и вошла. Свет выключен, в коридоре темно и холодно. Значит, когда температура на улице резко понизилась, отопление так и не включили. Экономия по — тинкермановски?

Эди не было ни на кухне, ни в гостиной, ни в спальне; оставалось проверить кабинет, который ассоциировался у Делии с Эди меньше всего.

Вдова сидела на кресле Тинкермана за столом, голова опущена и лежит на руках, сложенных поверх стопки промокательной бумаги.

В комнате царила смерть. Делия почувствовала, как голые кожистые крылья мазнули позади нее, унося свою добычу.

Страх проник даже в зубные впадинки; Делия обошла стол и посмотрела вниз. Так как Эдит не старалась скрыть свою седину, сейчас кровь четко виднелась в завитых перманентом волосах. Кто — то выстрелил в стиле КГБ — прямо в затылок, — смерть наступила мгновенно. Кровь перестала сочиться, но еще не засохла: женщину убили не более получаса назад. Ясным утром на улице Басквош, полной машин, везущих людей на работу.

Сержант не может позволить слезам пролиться здесь. Делия быстро выскользнула наружу и на ощупь, проигнорировав девятимиллиметровый «парабеллум» и крошечный револьвер «выходного дня», нашла носовой платок, чтобы зарыдать в голос.