Присяжные поверили защите. Они вернулись с вердиктом «невиновна» менее чем через час.

Кармайн и его детективы приняли вердикт с большим облегчением. Не ту сестру пытались обвинить, а нужную сестру никогда обвинить уже не смогут. Все они пришли к одному мнению: Уда и Давина специально попали под длань полиции, а окружной прокурор попался на их удочку, хотя его и предупреждали. Утешением служило то, что сестры больше не станут убивать.

Эйб же не верил, что мотив убийства кроется в старой нью — йоркской афере.

— У Эмили имелись доказательства каких — то других делишек, — сказал он Кармайну, — и нет никакой надежды узнать, что это было, особенно сейчас, когда Чез Малкужински в бегах. Кстати, это само по себе странно.

— Готов поспорить, через год или два он объявится в Сан — Диего или Финиксе, проворачивая те же делишки, что и в Орландо, — заметил Кармайн. — Он не столь важен и не относится к нашему делу, в этом ты прав, Эйб. Эмили была убита по причине, никак не связанной с Чезом. Спроси любого детектива, работающего над этим делом, и ответ будет один: она знала что — то о младенце, Алексисе.

— Что Джим Хантер его отец?

— Разве? Я не уверен. Кроме глаз, там нет ничего общего. До пластической операции Джим Хантер выглядел совершенно иначе, он действительно походил на гориллу. Люди африканского происхождения разнятся даже сильнее европейцев, а африканская кровь в Алексисе кажется — ну, я не знаю — очень слабой, разбавленной. Я не исключаю отцовство Хантера как возможный мотив, но думаю, там между Давиной и Эмили что — то более личное. Страстью Эмили был ее сын, Эван. Зная их историю, я сомневаюсь, что она имела достаточно влияния на Макса, чтобы развести его с Давиной, даже заявив, что Макс — не отец Алексиса. Честно, не думаю, что Танбаллу важно, кто отец ребенка. Макс счастлив тем, как у него устроен быт: сын — наследник, которого он обожает, жена, достаточно сильная и сообразительная, чтобы подхватить бразды правления, если с ним что — нибудь случится, брат и племянник, верные ему и его бизнесу и в хороших отношениях с Давиной, — он никогда не был излишне подозрительным, но и марионеткой его не назовешь. Макс выглядел довольно разбитым и подавленным в те дни, когда Чез испарился в неизвестном направлении, но быстро оправился. Нет, Эмили никогда бы не убедила его, уверен. Именно Давина и Уда были ее целью.

Эйб вздохнул.

— Дела давно минувших дней, да? Но если ее угрозы касательно младенца предназначались исключительно Давине и Уде, то нас в их суть никогда не посвятят.

— Точно.

— Что ж, Бер смог обрисовать взаимоотношения между сестрами столь логично, что разрушил обвинение Хорри в пух и прах. Бедный старик Хорри! Он не привык к Беру.

— Ему лучше бы к нему привыкнуть, — усмехнулся Кармайн.

Вошла Делия, стряхивая снег со сверкающего пальто из искусственного меха. Под ним на ней оказалось алое шерстяное платье с аппликацией из причудливой формы блестящих пленок — заплаток на фоне черно — белой клетки. Даже Эйб моргнул — это был один из ее самых нелепых нарядов. Хвала богу, что ее не вызывали в суд на разбирательство по делу Уды!

— Получается, Сархан Сархан признался, что стрелял в Роберта Кеннеди, — сказала она, усаживаясь и шурша своими блестящими заплатками из пленок.

— Это было в прошлый понедельник, Диле, — заметил Эйб.

— Я знаю, но я не перекинулась с вами и словом с тех пор, как началось судебное разбирательство по делу Уды.

— Сархан и не смог бы заявить о своей невиновности. Он стоял прямо за Кеннеди и выстрелил ему в голову.

— Это не мешает ему вопить о невиновности.