— Ну вот, Милли! Он теперь не только выдержит это скучное празднование сегодня вечером, но и будет вполне сносно сидеть.

Сияя от радости, Милли обняла Дездемону.

— Спасибо тебе, спасибо! — воскликнула она. — Тетя Эмилия говорила, что ты иголкой творишь чудеса, но я не хотела тебя, мамочку двух детей, беспокоить. И все же, хоть книга Джима и будет бестселлером, мы просто не можем себе позволить пошитый на заказ парадный костюм.

— Заглядывай ко мне, если ему в ближайшее время понадобится еще. Когда сможете себе позволить, спроси у Эйба Голдберга, к кому обратиться. У него в семье портных больше, чем детективов. Кармайн тоже не может подобрать себе костюм из готовых. Наши фабрики не шьют для мужчин с широкими плечами и узкой талией. — Дездемона перевернула швейную машинку, чтобы убрать ее в нишу. — Все! Пойдем на кухню. Выпьешь со мной чаю или кофе? — Она нагнулась и подхватила Алекса из манежа. — Да, мой сладкий негодник, ты был очень терпеливым, — сказала она, присаживая его себе на левое бедро.

— Ты так ловко с ним управляешься, — заметила Милли, глядя, как Дездемона заваривает чай и насыпает в миску печенье с шоколадной крошкой, при этом не отпуская Алекса.

— О, с Алексом легко. Проблемы доставляет старший, — ответила Дездемона, усаживаясь за стол с сыном на коленке. Она макнула печенье в свой чай с молоком и дала пососать Алексу. — Когда у меня был только Джулиан, я бы с ума сошла от одной лишь мысли предложить девятимесячному ребенку печенье с сахаром, а теперь? Мой девиз: позволять все, что делает их счастливыми или на время молчаливыми.

«Какой прекрасный ребенок! — Так думала Милли, с завистью глядя на Дездемону. — Как бы я хотела оказаться на ее месте! Меня уже тошнит от лабораторных экспериментов! Хочу маленького замечательного Хантера, со смуглой кожей, невероятным цветом глаз и мозгами, как у Джима или моего отца…»

— Где ты витаешь? — спросила Дездемона, щелкая пальцами.

— Представляю себя на твоем месте. Хочу быть матерью.

— Это не всегда легко, — криво усмехнулась она. — Я еще до сих пор не оправилась от послеродовой депрессии.

— Но ты же в порядке, верно?

— Да, благодаря понимающему мужу.

В кухню вошел Джулиан, неся огромного рыжего кота. Дездемона протянула ему печенье.

— Спасибо, мам.

— Джулиан, ты отлично развиваешь свою мускулатуру, но как Уинстон сможет самостоятельно выполнять какие — либо действия, если ты везде его таскаешь? Поставь его на пол, пусть идет сам.

Оказавшись на полу, кот тотчас начал вылизываться.

— Видишь? Вот почему я его ношу, мам. Стоит мне его отпустить, как он сразу вылизывается.

— Чтобы избавиться от твоего запаха, Джулиан. Если он собирается вынюхивать крыс и мышей, то не должен весь насквозь пахнуть Джулианом.

— Ладно, я послежу за этим. — Джулиан устроился позади матери и уставился на Милли своими темно — желтыми глазами. — Привет!

— Привет. Я — Милли.

Краем глаза Милли заметила ужасного питбуля, который подошел к коту, и оба животных неспешно потрусили обратно к заднему входу.

— Можешь обращаться с ним ласково, — сказала Дездемона совершенно серьезно. — Самый беспокойный этап его становления позади, во всяком случае на данный момент.

— И каким же был самый беспокойный этап, Джулиан? — спросила Милли.

— Папа говорил, что я был адвокатом. — Джулиан дотянулся до кружки матери и с жадностью выпил содержимое.