Девочка глядела в ночное небо, и звезды расплывались у нее перед глазами, они вертелись все быстрей, пока она не дала им унести ее прочь.

Тетчи не совсем понимала, каким образом она вернулась с небес, но когда она опять открыла глаза, оказалось, что Татуированный снова здесь. Он склонился над ней, и в его темных глазах светилась тревога. Кожа его снова стала какой‑то бесцветной, и волосы опять посветлели. Тетчи собрала весь остаток сил и плюнула ему в лицо.

Он не двинулся. Она смотрела, как плевок сползает по его щеке, пока, скатившись с подбородка, не упал на землю рядом с ней.

– Бедное дитя, – проговорил Татуированный. – Что он с тобой сделал?

Тетчи услышала, что говорит он как‑то по‑другому. Значит, на этот раз незнакомец изменил голос. Теперь его голос не походил на звон камней, бьющихся друг о друга, а звучал мягко и ласкал слух.

Он приложил руку к татуировке на плече, и кончики пальцев засветились голубым сиянием. Когда он дотронулся рукой до лба Тетчи, девочка вздрогнула, но прикосновение светящихся пальцев сразу уняло мучившую ее боль. Когда Татуированный отодвинулся, она поняла, что в состоянии подняться с земли. С минуту перед глазами у нее все кружилось, но постепенно мир вокруг принял отчетливые очертания. От этого и беспомощность прошла.

– Хотел бы я еще что‑нибудь для тебя сделать, – проговорил татуированный.

Тетчи сверкнула глазами и подумала: «Уже сделал! Хватит!»

Татуированный ласково посмотрел на нее, он слегка склонил голову набок, будто слушал ее мысли.

– По эту сторону Врат, – сказал он, – он называет себя Нэллорн, но если тебе доведется встретиться с ним за Вратами Сновидений, там, откуда он родом, ты бы назвала его, Кошмаром. Он тешится болью и страхом других. Мы с ним уже давно стали врагами.

– Но… ты… – заморгала совсем растерявшаяся Тетчи.

Татуированный кивнул:

– Мы с ним похожи как две капли воды. Ведь мы братья, дитя мое. Я старший, меня зовут Сон, но по эту сторону Врат я называюсь Гэдриан.

– Он… этот твой брат… он взял у меня кое‑что…

– Он лишил тебя присущей смертным способности видеть сны, – ответил Гэдриан. – Хитростью вынудил отдать ему добровольно твой дар, а раз ты отдала его по своей воле, этот дар стал для него еще ценнее.

– Ничего не понимаю, – покачала головой Тетчи. – Зачем ему понадобилась я? Я же никто и ничего не знаю. Ничего не умею – ни колдовать, ни заклинать, ничего, что может быть кому‑то нужно.

– Сама‑то ты не умеешь, но смесь крови троува с людской кровью обладает великой силой. Каждая капля такой смеси – могучий талисман в руках того, кто разбирается в ее свойствах.

– Он сильнее тебя? – спросила Тетчи.

– В Стране Сновидений – нет. Там я главный. Царство Сновидений – мои владения, все, кто засыпает, пройдя через Врата, попадают под мой надзор. – Он помолчал, темные глаза глядели задумчиво, затем добавил: – А здесь наши с ним силы почти равны.

– Значит, кошмары снятся по его вине? – спросила Тетчи.

Гэдриан кивнул:

– Я не могу надзирать за всеми своими владениями одновременно. Нэллорн – отец лжи. Он пробирается в сознание спящих, когда я занят чем‑то другим, и превращает целебный сон в страшный кошмар.

Гэдриан встал и снова, словно башня, воздвигся над Тетчи.

– Мне пора, – сказал он. – Я должен остановить его, пока он не стал всемогущ.