А мой отец? О, это Нед Брэдли! Да, да! Тот самый Нед Брэдли, который играл Люка в известном телесериале. Забавно, правда? Я ведь думала, что в наших местах музыка значит куда больше, чем сериалы, но, кажется, я понимаю, в чем секрет. Приходится признать, что фильм получился классный. Понимаете, дело в том, что отец начал его снимать еще до моего рождения, так что он получился как настоящие старые картины. Ведь в первый раз его когда показали? Двадцать лет назад! Верно? Но я прекрасно могу представить, как смотрели его тогдашние ребята. Здорово было бы, если бы и впрямь существовала реинкарнация, можно было бы вспоминать об этом фильме. Вот поэтому‑то, наверно, отцовский сериал и стал таким популярным. Неважно, какой там фон, какой исторический период, какой именно год, завораживает беспрерывность действия, да и актеры все играют так, что от каждого эпизода дух захватывает.

Словом, как видите, в нашем доме, пока я росла, талантов было столько, что прямо некуда девать. Ими блистали не только мои родители, но еще и все их друзья. А то, что у меня никаких особых способностей не обнаруживалось, было, наверно, для моих родителей самым большим разочарованием.

Мать упорно старалась научить меня играть, перепробовала с полдюжины разных инструментов. Она просто в бешенство приходила, твердила, что я ленюсь, и не желала слушать мои объяснения, когда я уверяла ее, что люблю музыку, но самой исполнять её мне не по душе. Для нее это было настолько непонятно, что она пропускала мои слава мимо ушей. Я могу сказать, что и до сих пор, стоит ей только услышать чью‑нибудь новую запись, неважно, какого рода музыки, как у нее сразу начинают дергаться пальцы и ей не терпится немедленно бежать в студию и самой что‑нибудь записать.

С отцом дело обстояло иначе. Меня нельзя назвать непривлекательной, но, конечно, я не так хороша, как Дива, да и кто бы мог с ней сравниться? Уж конечно, не моя мать. Ведь пока она не наложит свой потрясающий грим и не нацепит парик Дивы, она всего лишь Анна Вестуэй, но кто меня слушает? Как бы то ни было, отец пробовал снимать меня в сериалах, и я исполняла эпизодические роли в картинах, продюсерами которых были его друзья, но из этого ничего не вышло. Я не была Дивой. Я не была фотогеничной. Увы. Вот так! В это отец был просто не в состоянии поверить.

Видите ли, что бы ни делал мой отец – все равно где, на большом экране или на маленьком телевизионном, – он сразу приковывал к себе всеобщее внимание. По‑моему, о его таланте лучше всего говорило то, что он никогда не оставлял в тени тех, кто играл вместе с ним. А при том, что стоило ему появиться, и зрители не могли оторвать от него глаз, это было не так‑то просто.

Поэтому надо ли повторять, что я стала огромным разочарованием для обоих моих родителей. Они старались заинтересовать меня хоть каким‑то видом творчества – пытались заставить писать, рисовать, лепить, но все было тщетно. Наверно, от этого у них совсем опустились руки, но что я могла поделать? Я – это я, я не могу стать кем‑то другим. Я просто не знаю, как этого добиться.

Когда мне исполнилось тринадцать, родители, похоже, поставили на мне крест. Не то чтобы они стали плохо ко мне относиться или что‑нибудь в этом роде, нет, по‑моему, они просто‑напросто забыли о моем существовании. Мать работала над тем, чтобы сохранить былую славу, отец получил роль в «Перевозке», да, да, он играет там голографического человека. Шикарная роль, правда?

Это был самый тяжелый год в моей жизни.