– Тебя связывает любовь, – сказал незнакомец.

– Меня связывает дуб. Я и не знал, что любовь – это дерево.

– Знал. Но предпочел не думать об этом, просто тебе нужно было все это разгадать. Мудрости лесного ореха оказалось недостаточно. Тебе хотелось отведать плодов всех деревьев.

– Я научился на своих ошибках, – сказал Мерлин. – А теперь освободи меня, отец.

– Не могу. Освободить тебя может только любовь.

– Меня нельзя найти, меня нельзя увидеть, – продолжал Мерлин. – То, что обо мне помнят, так тесно переплелось с рыцарскими романами, что за россказнями не видят человека. Кто же меня полюбит?

Сара выскочила из зарослей, где пряталась, и вошла в пятно лунного света.

– Я… – начала было она, но слова застряли у нее в горле.

Рядом с деревом стоял вовсе не рыжий мальчишка. Вместо него она увидела старика с мальчишескими глазами. И оленя. Олень повернул к ней увенчанную рогами голову и посмотрел так, что от его взгляда у нее мороз побежал по коже. Он долго не сводил с Сары глаз, потом повернулся, в лунном свете сверкнул рыжий бок, и его поглотила тьма.

Сара вздрогнула. Она обхватила себя руками, но все равно не могла справиться с ознобом.

Сад и так был странный, он казался больше, чем есть на самом деле, но если бы в нем жил олень, он не остался бы незамеченным. Разве что… А что стало с мальчиком? Почему он за сутки превратился в старика? Мальчик, который на самом деле жил в дереве?

– Сара, – окликнул ее старик.

Это был голос Мерлина. Глаза Мерлина. Ее Мерлин стал стариком.

– Ты… ты состарился, – пролепетала она.

– Я старше, чем ты можешь себе представить.

– Но…

– Я появлялся перед тобой таким, каким тебе легче было принять меня.

– Вот оно что…

– Ты сказала то, что думаешь на самом деле?

На Сару нахлынули воспоминания. Она вспомнила множество дней, проведенных в задушевных дружеских разговорах. Вспомнила, как они часами тихо беседовали или вместе играли, как успокаивались ее ночные страхи. Если она скажет «да», он уйдет. И она потеряет друга. А ночные страхи… Кто их прогонит? Только он способен помочь ей. Ни Джеми, никто из тех, кто живет в Доме, хотя все они и будут стараться.

– Ты ведь уйдешь… правда? – спросила она.

Старик кивнул. Кивнул по‑стариковски, но глаза у него оставались молодыми. Он одновременно был и молод, и стар, и мудр, и наивен – все сразу. И глаза у него были, как у ее рыжего мальчишки.

– Уйду, – повторил он. – И ты меня забудешь.

– Не забуду, – запротестовала Сара. – Я не забуду тебя никогда.

– У тебя не будет выбора, – сказал Мерлин. – Твои воспоминания обо мне уйдут вместе со мной, когда уйду я.

– И они… уйдут навсегда?

Это еще хуже, чем просто потерять друга. Это будет означать, что друга никогда и не было.

– Навсегда, – сказал Мерлин. – Если только… – Голос замолк. Взгляд старика обратился куда‑то внутрь.

– Что? – наконец спросила Сара.

– Я мог бы постараться и вернуть тебе воспоминания, когда окажусь на другом берегу реки.

Сара заморгала в замешательстве.

– О чем ты говоришь? На другом берегу какой реки?

– Край Летних Звезд лежит за рекой, она служит границей между тем, что есть, и тем, что было.