|
И в беззакониях, и в злодеяниях надо же помнить предел, где человек переступает в людоеда! Это – куцый расчёт, что можно жить, постоянно опираясь только на силу, постоянно пренебрегая возражениями совести. А. Солженицын 15 июня 1970 Секретарю ЦК КПСС т. М. А. Суслову
14 октября 1970
Михаил Андреевич!
Пишу именно Вам, памятуя, что мы с Вами были познакомлены в декабре 1962 г. и Вы тогда отнеслись к моей работе с пониманием. Прошу Вас рассмотреть лично и сообщить другим членам государственного руководства следующее моё предложение. Я предлагаю пересмотреть ситуацию, созданную вокруг меня и моих произведений недобросовестными деятелями из Союза писателей, дававшими правительству неверную информацию. Как Вам известно, мне присуждена Нобелевская премия по литературе. В течение 8 недель, оставшихся до её вручения, государственное руководство имеет возможность энергично изменить литературную ситуацию со мной, и тогда процедура вручения будет происходить в обстановке несравненно более благоприятной, чем сложилась сейчас. По малости оставшегося времени ограничиваю своё предложение минимальными рамками: 1) В кратчайший срок напечатать (при моей личной корректуре) отдельной книгой, значительным тиражом, и выпустить в свободную продажу повесть «Раковый корпус» (Гослитиздату, если ему будет указано, вся эта работа посильна в две-три недели). Запрет этой повести, одобренной московской секцией прозы, принятой «Новым миром», является чистым недоразумением. 2) Снять все виды наказаний (исключения студентов из институтов и др.) с лиц, обвинённых в чтении и обсуждении моих книг. Снять запрет с библиотечного пользования ещё уцелевшими экземплярами моих прежде напечатанных рассказов. Дать объявление о подготовке к печати сборника рассказов (не издававшегося ни разу). Если это будет принято и осуществлено, я могу передать Вам для опубликования мой новый, в этих днях кончаемый роман «Август Четырнадцатого». Эта книга и вовсе не может встретить цензурных затруднений: она представляет детальный военный разбор Самсоновской катастрофы 1914 г., где самоотверженность и лучшие усилия русских солдат и офицеров были обезсмыслены и погублены параличом царского военного командования. Запрет в нашей стране ещё и этой книги вызвал бы всеобщее изумление. Если потребуется личная встреча, беседа, обсуждение – я готов приехать. Солженицын Королевской Шведской Академии Нобелевскому Фонду
27 ноября 1970
Многоуважаемые господа!
В телеграмме на имя секретаря Академии я уже выражал и теперь повторно выражаю благодарность за честь, оказанную мне присуждением Нобелевской премии. Внутренне я разделяю её с теми своими предшественниками в русской литературе, кто по трудным условиям минувших десятилетий не дожил до присуждения такой премии либо при своей жизни мало был известен читающему миру в переводах и даже своим соотечественникам – в подлинниках. В той же телеграмме я выразил намерение принять Ваше приглашение приехать в Стокгольм, хотя и представлял ожидающую меня, принятую в нашей стране при всякой заграничной поездке, унизительную процедуру заполнения специальных анкет, получения характеристик от партийных организаций – даже для безпартийного, и инструктажей о поведении. Однако за минувшие недели враждебное отношение к моей премии, проявленное в отечественной прессе, и по-прежнему преследуемое состояние моих книг (за их чтение увольняют с работы, исключают из институтов) заставляют предположить, что моя поездка в Стокгольм будет использована для того, чтоб отсечь меня от родной земли, попросту преградить мне возврат домой. |
