Ненавязчиво окидываю взглядом комнату. Следящих приборов не видать, но, уверен, они здесь имеются, хитро замаскированные. Гадать нет смысла. Мне достаточно чувствовать, а я чувствую, что за нами наблюдают. Закуриваю сигарету, глазея на экран и усмехаясь, изображаю живейший интерес к происходящему в ящике с названием «Sony». Стоп! Что-то мне становится тревожно. В чем дело? Пока не понимаю. Парни за картами одеты в обычные будничные костюмы, а ведь играют азартно, спорят, пытаясь переорать друг друга, дым сигаретный висит пластами, и если бы не отличные кондиционеры, то наверняка здесь просто нечем было бы дышать, — короче, странно, что они парятся в пиджаках… Хотя что ж тут странного. В принципе охрана есть охрана, а где еще прятать пушку, если не под пиджаком? Тем более эти мальчики не у себя дома. Что же мне здесь не нравится и почему? Сейчас разберемся. Ага! Те, кто у телевизора! Вот они мне не внушают доверия. Ребята смотрят фильм уж как-то слишком серьезно. Как будто на экране не развлекаловка, а попытка художественными средствами решить жизненно важные вопросы. У парней напряжены спины и шеи. Это не профи. Лева перелистывает журнал, стоя у стены. Надеюсь, он оценил обстановку правильно. Жаль, что у нас не было времени отработать совместные действия в возможных боевых ситуациях. Остается уповать на его профессионализм, который не позволит ему под горячую руку ухлопать своего напарника.

Адреналин пошел в кровь. Мне уже чертовски хочется заварушки. В ладонях — зуд, они тоскуют по рифленым рукояткам пушек, дергающихся при четком ритме работы затворов. Мое шестое чувство подсказывает — скоро! Я привык ему доверять. Значит, скоро…

В помещении три выхода, из двух появляются вооруженные люди. Считать, сколько их, некогда. Все отработано за годы вооруженных стычек. Парни бросают карты и начинают подниматься из кресел, пихая руки за пазуху. Ну вот и наш выход, господа артисты.

Краем глаза отмечаю, как Левин журнал падает и тут же из его руки рвется огонь выстрелов. В тот же миг в моей руке начинает дергаться, привычно отдаваясь в мышцах мощными толчками, двадцатизарядный «стечкин».

Когда картежники поднимались из кресел, я резко присел и, выдернув пистолет, открыл пальбу по ворвавшимся в комнату, прикрываясь за толстыми спинками кресел. Избиение младенцев, да и только. Я вижу тех, кто падает под точнейшими выстрелами Левиной «беретты», и сам быстро «выбираю» остающихся. По нам лишь пару раз успели вякнуть, да и то, скорее всего, выстрелы были сделаны уже агонизирующей рукой одного из нападавших. По комнате сразу же распространяется знакомый до боли запах сгоревшего пороха и свежей крови. Спустя минуту все кончено, и никто более не пытается зайти к нам на огонек.

Лева поднимается из-за дальнего дивана и, кивнув мне, направляется к дверям. Я спешу туда же. Лев отпрыгивает влево к косяку, я занимаю позицию справа, немного присев. Лева бьет ногой в дверь, и она распахивается, открывая нам перспективу гостиной.

Толстяки отвалили за диван, а Седого держит под стволом, прижимаясь к нему, уже знакомый нам «спортивный». Больше никого, похоже, в доме нет. Тем лучше.

— Бросьте оружие, я его убью!!! — кричит нам «спортивный», приставив дуло пистолета к виску Седого и выглядывая из-за его головы.

У двоих толстячков артиллерия тоже имеется. Двое держат в руках что-то похожее на «вальтеры» карманного варианта. Скорее всего, ППК.

Я успел перезарядить «стечкина», и в этой ситуации длинноствольный братишка как нельзя более кстати.

— Возьму, — коротко бросаю Леве в спину, который вышел чуть вперед за проем дверей.

Лева тут же делает несколько шагов влево, освобождая мне обзор, и тем самым на секунду отвлекает «спортивного». Я стою уже за левым косяком и знаю, что ни толстяки, ни «спортивный» пока не решатся выстрелить, так как они меня не видят.