Солдаты уходили с поля в приподнятом настроении, хвастаясь, что они пришли дать Каменной стене пинка раз и навсегда. Священнику нравилось состоянии их духа. Его собственный дух воспрял еще больше, когда ближе к вечеру он услышал на севере звук канонады.

Он повел усталую лошадь в сторону этого звука, по тихим полям и покинутым лесам, пока, наконец, не приехал в долину, по которой бежала дорога на Уоррентон и тонкие струйки дыма показывали, что в низине идет сражение. Он поскакал в его сторону, прибыв как раз в тот момент, когда вражеский полк предпринял атаку на открытый правый фланг янки.

Одетые в серое нападавшие продвигались в шеренгах из двух рядов. На их винтовки были прикреплены штыки, отражающие багрянец последних лучей солнца. Они шли в четком строю, сначала сбив зигзагообразную изгородь, а потом через пастбище. Они шли молча, мятежники явно припасли свои знаменитые вопли для последних нескольких ярдов атаки. Некоторые мятежники слева от священника выкрикивали этот странный клич, но та, более мощная схватка между двумя шеренгами стрелков, похоже, шла без явного преимущества какой-либо из сторон.

Северяне увидели угрозу правому флангу и направили ей навстречу три полка, два из Висконсина и третий - из Нью-Йорка. Янки формировали ряды на повороте долины, пригнувшись за изгородью. Нападавшие, не представляя численности противостоящих их атаке янки, побежали вперед, и сумерки огласил их первый жуткий вопль. Этот вызов побудил северян за изгородью встать и дать нестройный залп через пастбище. Его шум прокатился по долине и эхом отдался обратно. В тускнеющем свете замелькал огонь из винтовок, а слоистое облако порохового дыма поплыло над лугом в сторону конфедератов, которые внезапно в изумлении застыли.

Преподобный Старбак, не замечая свистящих по бокам пуль, пытался криками приободрить северян. Первый залп остановил атаку мятежников, второй превратил их в кровавое месиво, а после третьего полк в сером начал отступать. Их стрельба совсем ослабла, а выстрелы северян участились. Один из флагов южан упал, его подхватили, но он тут же упал снова, когда знаменосца отбросила назад дюжина пуль.

- Вот как нужно поступать с демонами, ребята! - прокричал преподобный Старбак.

Груда мертвых и раненых показывала то место, где остановилась приливная волна атаки конфедератов, и теперь выжившие отступали и неохотно покидали эту неровную кровавую кучу. Чуть раньше священник вооружился револьвером Кольта из запасов Гэллоуэя, и теперь вспомнил о нем и вытащил из седельной сумки. Он выстрелил в сторону упорных мятежников, которые, несмотря на то, что их шеренга была разбита и вся в крови, еще пытались отстреливаться от превосходящих сил северян.

- Слева по касательной! Вперед! - прозвучал зычный голос, и Нью-Йоркский полк бросился вперед на остатки нападавших, словно в грозившиеся закрыться ворота.

- Стой! - приказал командир ньюйоркцев. - Цельсь!

Священник поспешил вслед за продвигающимися ньюйоркцами.

- Пли!

Залп ньюйоркцев обрушился на оставшиеся от фланга мятежников клочки. Это был убийственный залп, настолько мощный, что, казалось, отбросил выживших мятежников назад, словно ударом. В вечернем воздухе поднялся кровавый туман, когда пули вонзились в цель. Серые мундиры покрылись красным, а поле наполнилось еще большим числом мертвых и умирающих. Какой-то солдат откатился из рядов мятежников с хлещущей из глазницы кровью. Он рухнул на колени, словно в молитве, и преподобный Старбак триумфально закричал, выстрелив в него.

- Делаете Господню работу? - подъехал к нему полковник нью-йоркского полка.

- Не думайте, что я пришел принести мир на землю; не мир пришел я принести, но меч , - провозгласил преподобный Старбак, а потом выстрелил в мятежника, который, похоже, отдавал приказания.